Накидка, которая сейчас превратилась в юбку, лениво колыхалась позади королевы. Зеленый цвет водорослей почти выцвел, ткань порвалась по краям.
Однажды Мера осмелилась спросить, почему матери так понравилась эта ткань.
— Это принадлежало сухопутному мужчине. — Королева повернулась к ней и откусила голову рыбешке, пережевывая кожу и кость острыми зубами. — Только поэтому мне она нравится.
Глухой звук позади выдернул Меру из воспоминаний.
Она обернулась и увидела, как сотни атлантов укладывают друг на друга известняковые блоки. Экипажи, запряженные гигантскими морскими коньками, доставляли тяжелые грузы на стройплощадку, сбрасывая их рядом с системой рычагов и веревок, которые помогали поднимать блоки и укладывать их аккуратными штабелями.
Металлический дрон тянул одну из тележек. Дрон имел форму ската и двигался с той же легкостью, в его светящихся голубых глазах не было ни души, ни интеллекта.
Мать Меры любила экспериментировать с тем, что люди на земле называли технологиями. Вот почему у Атлантиды имелись прочные конструкции, способные противостоять бурным течениям, оружие, которое рубило самые твердые камни, кораллы, проливающие свет во тьму, и теперь эти передвижные средства, которые мать скоро начнет испытывать.
Благодаря технологиям они получили комбинезоны из чешуи, которые служили им второй кожей. Поначалу они раздражали Меру, но она привыкла к своему темно-зеленому костюму.
Рабочие, так же как и Мера, избегали смотреть на кровавую бойню впереди, хотя слышали крики.
Их мог слышать каждый.
Атриум матери скоро будет достроен. Он выходил на тот конкретный участок запретной зоны, который, по словам королевы, считался самым слабым участком невидимой стены.
— Смотри, — приказала королева.
Мера повернулась лицом к ужасу, зная, какая тяжелая цена ее ждет за неповиновение.
Как только солдаты проникли в запретную зону, фиолетовый импульс прошел сквозь барьер, исчезнув так же быстро, как и появился. Мгновенно фиолетовая и темная ржавчина начала пожирать тела солдат.
Это был медленный процесс, но они все равно не могли далеко продвинуться.
Их крики больше не звенели храбростью и стойкостью, а наполнены ужасом и болью. Их вопли пронзали воду и уши Меры, проникали глубоко в ее кости, навсегда въедаясь в ее сущность.
Некоторые солдаты осмелились поплыть обратно, но ржавчина разъела их прежде, чем они смогли добраться до безопасного места. А вскоре у них больше не осталось горла, чтобы кричать, а также кожи и костей. Ржавчина съела все. Их доспехи рухнули на песчаное дно океана, а пепел развеялся в воде.
Прищурившись, королева Ариэлла наблюдала за ними.
— Мама, пожалуйста, — прохрипела Мера. — Это наш народ.
— Да, это так. — Королева высоко подняла серебряный трезубец, и следующая группа солдат двинулась вперед, как и их предшественники, храбро закричав. — Вот почему они жертвуют собой.
Мера отвернулась, но мать схватила ее за подбородок, длинные и острые ногти впились в кожу. Мера почувствовала запах собственной крови в воде.
Королева повернула ее лицом к бойне. — Ты будешь наблюдать, слабачка, — прошипела она с ядом и ненавистью в голосе. — Ты будешь наблюдать за ними и почтишь их жертву. Это меньшее, чего заслуживают эти храбрые души.
Она смотрела на собственную дочь с отвращением, но Мера уже привыкла к этому. В хороший день мать смотрела на нее с презрением и разочарованием. В плохой день…
Мера не хотела вспоминать об этом. Тем не менее она больше не могла выносить вида стольких смертей.
— Вот как ты завлекаешь их, мама, — выпалила она, понимая, что сошла с ума. — Ты говоришь о чести и самопожертвовании и все же остаешься здесь в безопасности, и смотришь, как другие умирают ради твоих амбиций.
Пальцы матери сильнее впились в ее кожу, пустив еще больше крови, и Мера никогда не чувствовала себя такой маленькой, такой слабой.
Такой беспомощной.
Королева сжимала ее лицо сильнее, пока Мера не подумала, что ее челюсть может превратиться в пыль. — Ты чувствуешь радость, бросая мне вызов?
Нет. Ничего не могло принести ей радость. И Мера устала.
Три года назад она пообещала профессору Керрентеру, что не станет перечить своей матери.
Она больше не могла сдерживать это обещание.
Не сегодня.
— Ты мошенница, — выдавила она сквозь стиснутые зубы.
Зеленые глаза королевы Ариэллы расширились, в бусинках на короне отразился океан и неподдельный страх Меры. Дома, за прекрасным фасадом их серебряного дворца, Меру ждет жестокое избиение.
— Ты ненавидишь меня, дочь? — спросила королева с неподдельным любопытством, не выпуская челюсти Меры.
Да.
Мера не понимала, почему не могла сказать это вслух. Возможно, боялась побоев, которые последуют за этим. Возможно, была в ужасе от того, что на самом деле не испытывала ненависти к матери.
Возможно, любила и ненавидела.
— Ты слаба и недостойна моего трона, — прервала ее молчание Ариэлла. — Тем не менее ты дочь своего отца, и у меня связаны руки.
— Лгунья, — выплюнула Мера. — Я твоя единственная оставшаяся наследница. Вот почему ты не убиваешь меня. Мой предполагаемый отец не имеет никакого отношения к этому.
Мать фыркнула, отпуская ее. Мера сделала глубокий вдох через жабры за висками и возле грудной клетки, радуясь, что океан смыл ее слезы.
— Ошибаешься. Я всегда могу добиться большего. На самом деле, я всегда это делала, — весело сказала королева. — Мне просто нужно привести кого-нибудь из слуг в свою спальню, и достаточно скоро я смогу подарить тебе брата или сестру.
Мера нахмурилась, не понимая, как появление слуги в покоях могло дать ее матери потомство, но сделала пометку спросить профессора Керентера позже.
— Может, они были бы слабыми, как ты, — продолжила королева. — Может, сильными и бросили бы мне вызов, как многие из твоих мертвых братьев и сестер. Это всегда риск. — Она прищурилась на Меру. — Тем не менее ты интригуешь меня из-за своей слабости, дочь, потому что в этом же твоя сила. Я хочу посмотреть, как далеко ты зайдешь, прежде чем отрублю тебе голову.
Мера никогда не чувствовала себя такой одинокой и незначительной. Ее захлестнул гнев, холодный и острый.
Беспощадный.
— Ты сказала всем в Атлантиде, что мои братья и сестры тоже были детьми Посейдона?
— Возможно, я так и сделала. — Королева жестоко ухмыльнулась. — Ты слишком умна, слабачка. Теперь смотри.
Мера увидела, как пустые боевые кораллы падают на дно океана, поднимая облачка пепла. Мать снова подняла трезубец, и третья группа сирен с криками бросилась навстречу своей смерти.
— Магия сухопутных имеет пределы, — объяснила королева, пожав плечами. — Но наша магия взята из воды, а вода повсюду вокруг нас. Она также повсюду на поверхности. Вот почему большинство сухопутных, обладают они магией или нет, погибают, столкнувшись с нашей жутью.
Мера хмуро наблюдала, как солдаты рассыпаются в прах. — Мы пытаемся понять, как сломать барьер.
Профессор Керентер однажды сказал, что встретиться лицом к лицу с королевой Ариэллой все равно что смотреть на дикую большую белую акулу. Конечно, он прав, но впервые в жизни Мера заметила гордость в жестоких, безжизненных глазах своей матери.
— Ты похожа на меня, дочь. — Она ухмыльнулась. — Как бы тебе это ни было ненавистно.
По горлу Меры поднялась желчь, во рту появился горький привкус.
— Наземные фейри тоже созданы из магии, — спокойно возразила она. — Профессор Керентер сказал, что когда-то мы были известны как морские фейри. В этом барьере магия наземных фейри, мама.
— Мы совсем не такие, как они, — выплюнула королева. — И их магия слаба. Ты сама это увидишь.
Атлантийцы продолжали идти на смерть. Шок и гнев Меры медленно исчезли, сменившись глубоким оцепенением. С таким же успехом она могла бы наблюдать, как детеныши крабов убивают себя без всякой причины.