– Олигарх Айдашев вхож ко многим: от президента и его вице-премьера до таких же олигархов, как он сам. И каждого из них есть желающие убить.
В принципе всё самое важное было сказано, и пора было расходиться.
– Это всё, что у меня есть, – сказал Андрей Птичник, – надеюсь что-то удалось прояснить?
– Да, – утвердительно кивнул я.
– Олег Петрович, – обратилась ко мне Света, впервые посмотрев мне прямо в глаза, – моя мама погибла. Её убили, я знаю. ЦРУ. Она слишком близко подошла к Федину и к кому-то ещё, с кем Федин вместе работал в институте ядерной физики. Этот кто-то её и устранил. Мама была моим куратором. После её смерти на меня так никто и не вышел. Какое-то время я трудилась горничной у Вики Ярыгиной, присматривая за ней и Сергеем Ярыгиным. Таково было моё последнее задание. Но после вчерашнего я лишилась и этого, оставшись без работы и средств к существованию. Отчасти поэтому я пришла к Андрею Филипповичу. Мне нужна работа. Меня с детства готовили к службе в органах, я хороший специалист в своей области, знаю боевые искусства и многое из того, что должны знать агенты спецслужб. Могу быть как Вашим личным телохранителем, так и работать в агентстве Андрея Филипповича. Но если можно, возьмите меня к себе на службу. Я хотя бы буду знать, на кого работаю.
Взгляд её выражал просьбу и кое-что ещё, что заметил, надеюсь, только я.
– Я переговорю с генералом Пермяковым, – пообещал я, стараясь не думать о том, как эта девушка будет охранять моё тело.
Русский дух
Во время обратной дороги домой мы с полковником Павлом Корчагиным преимущественно молчали. Он даже не пытался проникнуть в мою голову. Во всяком случае, я этого не заметил. Единственное, что он сказал, когда мы уже подъезжали к дому:
– Птичнику можно верить. Он прозрачен, как стекло. С Карауловой сложнее. Она очень хорошо себя контролирует: ни одной лишней мысли и эмоции, всё подчинено какому-то замыслу, до которого я не достучался. Она либо высококлассная шпионка, хотя и молодая. Либо маньячка, что маловероятно. А вот Иван сегодня был закрыт. И это при том, что он был пьян и разражён. Этот человек владеет психотехнологиями на очень высоком уровне, я бы даже сказал – на профессиональном уровне. Он пытался меня прощупать. Возможно, всё его раздражение и гнев – всего лишь игра с определённой целью подвигнуть Вас что-то сделать. Будьте с ним осторожнее. Кстати, генерал Пермяков тоже умеет закрываться и щупать.
В этот вечер я не вышел к ужину. Есть не хотелось. Ничего не хотелось, кроме одного: как можно скорее разгадать этот ребус. Чтобы вернуть семью Олега. Чтобы прекратить эту страшную череду смертей.
Я сидел в гостиной рядом с моей спальней, в которой мы впервые стали близки с доктором Светой, и думал, думал, думал… Кто же стоит за всем этим? Стоит ли напрямую спросить Виктора, почему он обманул меня и сказал, что Олег поехал к Дмитрию в сопровождении Сергея и Джона после моего звонка? Стоит ли поговорить с Иваном и узнать, где они с Олегом были два дня перед трагедией?
Пока я мучился этой дилеммой, в гостиную вошёл Виктор.
– Вот ты где! – начал он немного фальшиво, как будто трудно было вычислить, где я могу находиться. Впрочем, я знаю, что на его смартфон есть выход со всех камер в доме.
Я ничего не ответил, и Виктор продолжил:
– Ты бы взял свой телефон. Тебе звонил премьер. Хотел выразить свои соболезнования. Он завтра заедет после заседания правительства. Хочет лично поддержать тебя.
– Он не знает? – спросил я про фальсификацию с сегодняшней авиакатастрофой.
Виктор понял:
– Нет, не знает. И всё-таки: почему ты не носишь с собой телефон? Тебе могут звонить руководители государства, члены правительства, думы, олигархи. Все они – не последние люди в государстве российском.
– Ношу иногда. К президенту ехал – брал. А в церковь-то зачем?
Вопрос Виктора о телефоне показался мне пустым. Действительно, так ли важно иметь при себе телефон, когда я всё время с кем-то, у кого он есть? Если только в качестве тревожной кнопки?
– Ложись спать пораньше, – вдруг необычно тёплым для этого почти стального генерала тоном произнёс он, – ты устал.
Если бы только устал!
– Хорошо, – согласился я и не стал задавать ему никаких вопросов. Тем более, ничего не стал рассказывать о сегодняшней встрече с Андреем Птичником и Светой Карауловой.
Ивана в этот вечер я так и не увидел. По-видимому, он уже спал глубоким сном пьяного человека, совершенно забыв о том, что я должен подписать завещание.