Я попытался продолжить:
– Так он его подписал или нет?
– Я не знаю.
Виктор произнёс эти слова так просто и по-человечески, что я понял, он действительно не знает. И тоже не знает, что за игру ведёт Кремль и ведёт ли её вообще. Впрочем, следующие его слова показали, что ведёт:
– Нам нужно, чтобы о меморандуме узнали наши либералы и бизнес-элита. Пора выяснить, кто есть кто. А Олегу поверят. Он авторитет.
Оставшуюся часть дороги в аэропорт мы молчали, каждый думал о своём.
Пройдя все необходимые проверки, я оказался на борту номер один вместе с президентом, несколькими членами правительства, среди таких же воротил, как и я (точнее Олег, чью роль мне теперь приходится играть). Также здесь была служба охраны президента, частные же службы охраны прилетят в Пекин другим рейсом, так что с Виктором, а также моим вице Андреем, я встречусь уже только там.
Во время полёта с членами бизнес-делегации проводили беседы помощники президента. Они вводили нас в курс дела, рассказывали о политических и экономических целях визита. Я слушал и дремал одновременно. Впрочем, так делали все. В своей же дрёме я думал о том, что услышал от Виктора. Потом вспомнил о Свете.
Ещё вечером Виктор сообщил мне, что она с ребёнком уже в клинике: деньги открывают любые двери. Звонить же и говорить с ней он мне не советовал: не нужно оголять свой тыл и показывать, что на земле, а именно сейчас в Германии, есть человек, который мне дорог. Это может плохо кончиться, как для неё, так и для меня. Я согласился с ним. Переспал один раз и забыл – пусть так думают зрители, смотрящие сериал моей жизни.
Но дремать мне пришлось не все часы полёта. Напитки, завтрак, кофе. Недолгая беседа с олигархом-нефтяником. Когда до приземления осталось не больше часа, я вспомнил, что перед отлётом Виктор сунул мне папку с текстами предполагаемого контракта. Чтобы ознакомиться с контрактом, а также с текстом десятиминутного выступления, которое от меня непременно потребуется, времени, оставшегося до приземления, мне хватило.
Во время полёта я не видел президента. Он был в своём президентском отсеке, возможно, дремал, как и все. Во всяком случае, когда один из членов правительства хотел к нему проникнуть, его не пустили, сказав, что президент отдыхает и велел его не беспокоить.
Далее всё, как в кино: торжественная встреча в аэропорту, не первая, и, наверное, не последняя за этот год, судя по расширению европейских санкций. Камеры, дежурные улыбки, протокольные встречи, немногословный обмен любезностями, торжественный обед, потом встреча на высшем уровне, наши выступления, в том числе, и моё, беседы с возможными бизнес-партнёрами. Поздно вечером президент улетел в Москву с политической частью делегации. Вопросы же бизнеса будут решаться завтра.
Наконец, апартаменты. И долгожданный сон, о котором я уже начал мечтать, но который неожиданно пришлось отложить.
Когда я вышел из ванной комнаты в махровом халате и откинул одеяло на кровати, готовясь залезть под него, то увидел свёрток, завёрнутый в бумагу и обвязанный самой обычной верёвкой. Это могло быть всё, что угодно, например, споры сибирской язвы. Я уже знал, что такое бывает. Виктор, да и не только он, провели со мной множество инструктажей. И согласно одному из них, я не должен брать в руки незнакомый мне свёрток или предмет. Нужно вызвать Джона, он прилетел в Пекин в составе моей службы безопасности и сейчас находится где-то неподалёку, незаметно для окружающих, как всегда.
Я подошёл к телефону, но не успел взять трубку. Голос за спиной произнёс:
– Не стоит кого-либо беспокоить.
Я обернулся на голос. Передо мной стояла Нина Караулова собственной персоной. Я видел её фотографии в докладе Андрюши Птичника. Правда, волосы у неё сейчас были иссиня-чёрные, каре до плеч, а не русый длинный хвост, как на фото, и ей совсем не дашь пятидесяти лет: фигура, как у девочки. Но я видел там и фотографии мёртвой Нины Карауловой. И тут до меня дошло: лицо было разбито. Но ведь существуют пальчики! Значит, либо Виктор ошибся, а ФСБ не ошибается. Либо передо мной не Нина Караулова.
– Давайте присядем, нам есть, о чём поговорить, – спокойно сказала то ли настоящая, то ли псевдо Нина, располагаясь в одном из кресел. Мне ничего не оставалась, как пристроиться в другом кресле. Я сел на край, не позволяя себе расслабляться.
– У Вас есть враги…
– Знаю. И Вы – один из них, Нина, – перебил я её, давая понять, что знаю, кто передо мной.
– Во-первых, я не враг. Во-вторых, мама тоже им никогда не была.