– И ты был не против объединения с Ярыгиным? – я догадался, что Иван не мог оставаться в стороне от этой сделки, ведь банк был на нём.
– Конечно, против. И не скрывал этого, – честно ответил он. – Поэтому и тебя поддержал, когда узнал о твоей с Викой интрижке. Этого брака нельзя было допустить. Для дела неполезно.
Неожиданные повороты
На следующее утро меня разбудил звонок телефона. Это была Вика. Звонила она через защищённую интернет-программу, и потому, по-видимому, была уверена, что наш разговор никто прослушать не сможет.
– Я тебя узнала, Дмитрий, – сходу начала она, – Олег никогда со мной так не разговаривал, зато ты – да. Это у тебя холодные мозги, а у Олега – тёплое живое сердце. Он любил меня. Это ты убил его? И решил занять его место? Я всю ночь думала, какая же ты скотина. Ты и семью свою убил? Неужели миллиарды Олега всего этого стоят?
Вика говорила, я молчал. Она и не требовала ответов на свои вопросы, они у неё уже были. Да и не мог я ничего сказать в своё оправдание, не выдав её, ведь моя спальня прослушивается.
– Я сейчас иду в полицию. Специально звоню тебе, чтобы ты знал. Может, успеешь удрать куда-нибудь. Считай это платой за ночь, проведённую с тобой. Всё-таки были приятные моменты. Полицейские быстро разберутся, что к чему, и легко идентифицируют тебя по шраму.
Вика была и об этом осведомлена.
– Так что сматывайся. Время пошло.
Она отключила связь. Я понял, время действительно пошло. Через несколько часов либо всё выплывет наружу, либо Вики не станет. Что делать в такой ситуации? Рассказать Виктору? Ивану? Или пустить всё на самотёк? Нет, на самотёк нельзя – оба варианта проигрышные. Должен быть третий вариант. Если ничего не делать – его не найти.
Я вызвал Виктора. Через полчаса мы встретились в гостиной. После того как он заглушил прослушку, я всё ему рассказал. Виктор сразу же при мне кому-то позвонил и велел срочно привести Вику на Лубянку.
– Так будет убедительнее. Ей нужно объяснить, что всё происходящее – это спецоперация под грифом особой секретности. И разглашение этой тайны карается, как разглашение военной тайны и измена родине. Тогда она будет молчать.
– А внушить ей, чтобы она забыла этот факт, разве нельзя? В вашем же ведомстве есть такие возможности, – этот вариант мне показался более надёжным.
– Можно, но не нужно. Зачем прибегать к насилию над личностью, когда можно обойтись без него?
– Ради её безопасности в первую очередь.
– Ради её безопасности ей нужно просто заткнуть рот. И не больше. Что-то ещё? – спросил он, собираясь покинуть меня на полдня точно.
– Да.
Я рассказал о просьбе Сергея Ярыгина и банкиров, больше похожей на поручение. На что Виктор ответил:
– Сделаем. А то, действительно, кое-кто уже поговаривает, что ты стал нерукопожатным. Этот миф нужно развеять.
Через час я в сопровождении своих охранников и Ивана, который вызвался поехать вместе со мной, уже был в институте ядерной физики, где Виктор организовал встречу с сотрудниками лаборатории холодного ядерного синтеза, как я его об этом и просил. Вместе со мной сюда прибыл и мой вице Андрей. Сегодня нам предстоит решить судьбу этой лаборатории –института.
Когда мы вошли в лабораторию, следом за нами здесь появился директор института академик Шмаков в сопровождении ещё трёх людей. Вскоре выяснилось, что эти люди – тоже маститые академики – пришли выразить свои соболезнования по поводу сорока дней с момента смерти их коллеги и соратника академика Айдашева Дмитрия Петровича. Всех их я когда-то знал. Но не сейчас.
Пока я выслушивал положенные по случаю слова, в лабораторию пришли ещё два учёных мужа, которых я узнал. Во время экспресс-заполнения моей опустевшей памяти важной для Олега Петровича информацией Виктор показывал мне их фотографии. Эти люди были чуть ли не моими близкими друзьями, пусть и не разделявшими моего увлечения холодным ядерным синтезом, но с которыми я прошёл по тропе науки долгие годы от младшего научного сотрудника до академика. Может быть, и других академиков мне Виктор тоже показывал, но я запомнил только этих. Да ещё всех тех людей, которые сейчас находились в лаборатории, и ждали, когда я обращу на них своё внимание. Это были собственно сотрудники этой лаборатории, с которыми Дмитрий, то есть я, трудился последние четыре года. Они, терпеливо ожидая, стояли в стороне. Я же даже не успел толком с ними поздороваться, как был перехвачен ректором и академиками.