– …а это правда, что по улицам Арминиуса бродят северные олени? – спрашивает его преосвященство, прихлебывая из блюдца.
Варвары переглядываются.
– Что олени! – говорит старший. – Я однажды пингвина видел.
– А я ухохотня, – подхватывает тот, что помоложе.
– А вот белые медведи к нам не забредают, – задумчиво говорит шаман. – Ухохотней боятся. Нет зверя страшнее тролля-ухохотня.
– А правда, что у вас зимы суровые? Настолько, что приходится раскалять печь докрасна и спасаться, прижавшись к ней вплотную?
– Почти. Докрасна – не докрасна… но поленце вовремя не подбросишь – беда будет. Передайте вон ту чашку, ваше преосвященство.
– Помню, – поддерживает стражник помоложе, – однажды мальцом заигрался… и того… забыл подбросить.
– И?
– Ну что, что… замерзло пламя-то. Так, что вьюшку печную закрыть не удалось.
Варвары хмурятся.
– Ох, лупливал я малых за такие штуки, – вздыхает старший. Шаман кивает согласно. – Недогляд, небрежение, а с того – всей семье убыток. И печь долотом приходится отчищать. От огня замерзшего-то…
Его преосвященство шумно отхлебнул из чашки, Варвары… Так и не понять, издеваются над ним или всерьез говорят. И то, и то возможно. Он протянул чашку шаману, и тот щедро плеснул чаю.
Что-то шло не по плану. Дурное предчувствие не давало его преосвященству покоя.
Где-то что-то не так.
С кем же? С бунтовщиком? Королем Финдиром?
– А скажите, – спросил он, – духи у вас сильно бунтуют?
– Духи? Что за духи? – удивился шаман.
– Да так, ничего… Вот уже второй раз неподалеку воротца открывают. Проход на план огня. Пустяки, не обращайте внимания.
Тальберт отлично понимал, против чего идет. Шуты редко бывают дураками. Вот только другого выхода у него не было.
Он опоздал всего на чуть-чуть. В миг, когда Оки торжественно вручил Истессо меч Ланселота, за его спиной открылась дверца. Крошечная – всего в локоть высотой, – висящая в воздухе дверца, вся изузоренная лепестками огня.
– Тальберт! – крикнула Маггара, кружа над головой маленького варвара. – Тальберт, мы вернулись!
– И Дамаэнур с нами! – подхватил Гилтамас. Глаза Финдира округлились, словно у ребенка, что воровал конфеты с елки, а наткнулся на живого Деда Мороза.
– Это что за шутки? – крикнул он. – Куда? Что?
И:
– Руби их!
События понеслись вскачь. Представьте пиротехника, что собрал всяческие «вдруг!», «а тут!» и «внезапно!», слепил из них фейерверк и запалил. Так и тут.
…Хоакин боднул Оки лбом в челюсть…
…варвары вскинули луки…
…король рванул крышку табакерки…
…Маггара заверещала, увидев кровь и потерянный шутовской колпак…
…в снег из волшебной дверцы пролилась огненная струя…
Взметнулись облака пара. Стрелы ушли в него, как в молоко. Финдир промахнулся и ненароком вытряхнул содержимое табакерки в лицо Большому Проценту.
– Апчхи! Апчхи! Апчхи!
– Будьте здоровы! Будьте здоровы! Будьте здоровы!
Харметтир осел в снег. Бухгалтеры, ринувшиеся в погоню за Хоакином, столкнулись с ним, и возникла куча-мала. Руки, ноги, копья, шлемы – все смешалось.
– Держите мерзавцев! – визжал король. – Поймаа-а-ать!
В туман полетели сети. Когда пар рассеялся, взглядам аларикцев предстал Оки. Спеленатый сетями по рукам и ногам, маленький тан яростно верещал и ругался. Меч Ланселота он так из рук и не выпустил.
– Где Хоакин, мерзавец?!. – обрушился на него Финдир. – Под суд пойдешь!
– Ы-ы-ы! Ы-ы-ы!
Длинная Подпись стряхнул с себя бухгалтеров.
– Бежал! – взревел он. – В портал нырнул, паскуда!
– В какой?
Варвары с надеждой уставились на снег перед порталом. Но нет. В беготне и суете все следы Ланселота оказались затоптаны.
Зеркало загудело, подобно гонгу. Огоньки свечей покачнулись, выплюнув к потолку черные струйки дыма. Миг – и они вновь горели ровно и ясно. Храмовая безмятежность стояла на страже самой себя. Какие бы катаклизмы ни происходили в мире, покой Эры Чудовищ оставался нетронутым.
Хоакин огляделся. После звенящего холода Урболка воздух храма показался ему обжигающим. Меж мраморных колонн колебалось марево, черно-красные плитки пола блестели, словно облитые маслом.
– Уррра! – Гилтамас и Маггара принялись выписывать сверкающие зигзаги в воздухе. – Спасены! Спасены!
– Еще не совсем.
Хоакин взялся за подсвечник и ударил в зеркало, откуда только что выбрались беглецы. Раз, и другой, и третий. Во все стороны полетели осколки.
– Прекрасно! – Огненная ящерка у ног стрелка прищелкнула хвостом, – Сие знаменует наше спасение. Не будем же медлить.