У нас была бомба. У них тоже была бомба. Но воевать им хотелось куда меньше, чем нам. Всякий раз они предпочитали откупаться. Раз за разом ставки возрастали. Страх стоил дорого. Леонид Ильич потому и продержался так долго, что с самого начала понял это. Усвоил. Усек.
Однако все наши вожди проигрывали из-за того, что боялись внятно произнести последнее слово и назвать вещи своими именами. Насквозь лживая американо-европейская культура облекла самые простые понятия в дипломатическую казуистику. Из-за этого гениальная идея слабела и хирела. При Горбачеве шанс был надолго упущен. Горбачев вообразил, что ОНИ нас будут кормить за красивые глаза, за то, что мы НЕ будем их пугать. Безмозглый идеалист. В деловых отношениях нет ничего надежней и честнее, чем пистолет у виска.
Тут пасует вся ваша хитрая дипломатия, зато все предельно ясно.
Дайте нам жрать, иначе мы вас закопаем. Просто и понятно.
С завтрашнего дня с дипломатической казуистикой будет покончено.
Это будет ультиматум, который не принять они не смогут. Семь президентов и премьеров – по-моему, не очень большая плата за три года нормальной российской жизни. А через три года… А через три года колесо истории сделает свой оборот, и мы окрепнем настолько, что сможем их отпустить по домам. Цель оправдывает средства. Три года шантажа и угроз в обмен на светлое будущее державы – тут и выбирать нечего.
Я уже выбрал. А поскольку мой народ выбрал меня, то, значит, этот исторический путь избрал также и мой народ.
Народ так и не узнает, сколько сил мне стоила вся эта потрясающая идея. Три месяца я вынужден был помалкивать, сохранять посты политическим импотентам и выпускать на брифинги ученого осла Васечкина. Умного осла Васечкина. Грамотного. Интеллигентного. За его постной физиономией я целых три месяца скрывал свою настоящую рожу.
Все. Теперь не будет Васечкина. Теперь не будет дипломатических выкрутасов. Внутреннюю оппозицию усмирим чрезвычайкой. А на международной арене действовать будем по принципу «ты – мне, я – тебе». Возможно, после первого года кормежки мы отпустим пару президентов. Конечно, не американца и не японского премьера. Эти будут здесь сидеть до победного конца и сами командовать кредитами и поставками к нам продовольствия и товаров. По-хорошему, одного из заложников неплохо было бы публично казнить – в качестве назидания всем остальным. Возможно, итальянца или француза, их не так жалко. Конечно, не американского президента и не японца. Эти заложники нужны будут целехонькими. От них мы и получим больше всего выгоды. Впрочем, Россию не будут волновать такие мелочи, кто и в каких количествах будет отстегивать за выкуп своих обожаемых лидеров…
Я прошелся по кабинету, улыбаясь своим мыслям. Думаю, никто не станет жадничать, чтобы выручить своих руководителей. Возможно, они будут торговаться. Что ж, поторгуемся. Если американские налогоплательщики хотят получить на Хэллоуин ухо или большой палец своего президента, пусть торгуются. То-то же.
Все прочие случаи с заложниками были безнадежны именно потому, что жалкие одиночки требовали от судьбы слишком мало и не решались взять в союзники ВСЕ государство.
Поэтому МОЙ гениальный план удастся. Я рискну – и выиграю. ОНИ не решатся рисковать всей страной, но Я сделаю это. Народ дал мне на это право. Народ должен иметь нормальную жизнь при таком Президенте, как я.
И он БУДЕТ ее иметь. Еще день-другой – и с высокими ценами будет покончено. Весь земной шарик будет закармливать нас, опасаясь, что от голода или из страха наш пистолет, который мы держим у их виска, начнет палить. Как бы самостоятельно, независимо от нашего желания.
А мы не будем развеивать их опасения. С завтрашнего дня военный паритет закончится. Ракет и бомб у нас будет по-прежнему примерно одинаково, но у нас будут ТАКИЕ заложники и счет станет сразу в нашу пользу.
Будет ли война? Смешной вопрос. Конечно же, не будет. Никто не решится подвергать опасности ценных заложников. Проше всего будет смириться и заплатить. Тем более что и мы много не запросим. Только трехлетней помощи для поддержки штанов. А там уж…
А там мы снова станем сверхдержавой, мощным колоссом, как при товарище Сталине, и все остальное не будет иметь значения.
История нас не осудит. История не осудит даже лично меня, потому, что не кто иной, как я, способен вернуть России величие и приумножить его. Так будет. Этого Я хочу.
Покойный Гриша Заславский, возможно, опять назвал бы меня ненормальным. Если бы я мог, я бы непременно сохранил моему лейб-медику жизнь и поглядел на него через три года. Увы, в живых Гришу оставлять было никак нельзя. Есть люди, которые не видят разницы между сумасшествием и гениальностью. Скоро таких людей будет намного меньше, но пока они еще есть.
Никто меня не остановит, подумал я. Все беды гениев на Руси состояли в том, что среди них не было ни одного президента. И вот – совпало. Я – и то, и другое одновременно. Это судьба.
Taken: , 1
Глава 76
МАКС ЛАПТЕВ
– Бред! – сказал решительно Дядя Саша. – Тут и обсуждать нечего. Не у Президента ум за разум зашел, а у тебя, Макс… Ну кому ТАКОЕ может прийти в голову – держать у нас в заложниках всю семерку?
Лера протянула задумчиво:
– А что? Эта версия все объясняет. Я, пожалуй, верю, что Этот Господин способен на ТАКОЕ. Он на все способен, я давно говорила. Просто раньше у него возможностей не было, а сейчас – вся Россия к его ногам. Но он, разумеется, хочет весь шарик. Аппетит приходит во время еды…
– Еще одна! – возмутился Филиков. – Макс, твоя безумная версия заразительна. Госпожа Старосельская тоже на ней подвинулась…
– Я давно уже подвинулась, – гордо сказала Лера. – Еще в 72-м, когда бросала листовки. Я псих со справкой. Вялотекущая шизофрения. Реформаторский бред. Пожалуй, я согласна с Максом.
– Довольно правдоподобно, – проговорил Аркадий Полковников. – А если принять во внимание то, что я услышал от Дроздова, то ОЧЕНЬ правдоподобно. Хотя, конечно, это только версия.
Бывший президент произнес глухо:
– Он может. У него нет тормозов. Это ведь так просто – не выгадывать на переговорах миллиард-другой в пользу бедных. Просто стукнуть хорошенько кулаком по столу. Просто сказать: «Жрать давайте!» И ожидать, когда нам принесут. Тем более, если имеешь такой залог.
– Неужели принесут? – спросил Полковников. – Неужели этот план может сработать?
– Отчего же нет? – сказала Лера. – Террористов, захвативших заложников, у них стараются не раздражать. Вдруг убьют кого-нибудь…
Я подумал, что весь этот разговор со стороны мог показаться бредовым – от начала и до конца. Хотя подобную компанию в одной машине еще вчера мне тоже трудно было бы вообразить. Так что все в порядке вещей. До полноты безумной картины нам не хватало только врезаться в какую-нибудь витрину и побросать друг в друга кремовые торты. Подлец человек ко всему привыкает. В свою сумасшедшую версию я готов был поверить скорее, чем даже в кремовый торт.
– Мне кажется… – начал я.
– Ты веди машину, – с досадой прервал меня Дядя Саша. – А то еще врежемся в какую-нибудь витрину. Сказал глупость и только всех перебаламутил. Мало у нас неприятностей и без этого…
– Мне кажется, это как раз не глупость, – медленно заметил наш бывший. – По-моему, там, на Западе, по-прежнему боятся, что мы поступим как-нибудь в этом роде. Они ведь и меня боялись. Конечно, зачем медведю демократия? Вынь да положь ему меда, и побольше. Все, что происходило у нас, начиная с Горбачева, всей семерке казалось чудом. А чудеса, как известно, вещь хрупкая. Никто не знает, откуда они берутся и надолго ли их хватает…
– Очень интересно! – возмущенно воскликнула Лера. – Так, выходит, нам принесут этого меда? И никто не пикнет?
– Года два назад вполне бы и принесли, – спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, поведал бывший президент.
– А сейчас? – спросил Полковников. Кажется, он вспомнил, что он еще и журналист и сидит как раз лицом к лицу с объектом своего интервью. Вернее, сидит бок о бок.