— Пфф!
— …учитывая идиотские Правила, с которыми мне приходится мириться.
— Как это твой ненаглядный планчик с треском провалился? — издевался Лампвик. — Видать, не так уж он был хорош!
Гримшо зарычал на него, прижав уши к голове. К этому моменту конвульсии усилились, и его то и дело подбрасывало в воздухе на несколько дюймов. Когда новый спазм сбросил его с плиты, он вскочил и затопал в направлении потертой каменной лестницы, ведущей из склепа. Лампвик слез с крышки гроба и засеменил следом. Так как Гримшо не привык передвигаться самостоятельно — обычно он пользовался хронометром, — и в силу того, что его ноги были согнуты, как у кошки, а не были прямыми, как у людей, он любил помогать себе руками. Лампвик всегда маячил неподалеку, напоминая зомби из дешевых фильмов ужасов.
— Тебя создавать было пустой тратой моих усилий, ничтожное ты полуживое создание!
— Будь вы настоящим магом, а не глупым вором, я мог бы быть Воплощением, с которым считаются. — Гримшо вприпрыжку побежал по лестнице, Лампвик неуверенно шел по пятам, наступая ему на хвост.
Гримшо зашикал на него через плечо, отведя назад прижатые к голове уши. Лампвик хотел было нарочно посильнее отдавить демону хвост, но потерял равновесие, покосился в сторону и, пошатываясь, прислонился к стене. Гримшо выдернул хвост и продолжил восхождение. Лампвик выпрямился и последовал за ним:
— Ни малейшего представления о приличном проклятии! Космический мусор! Падающая овца! Смешно!
— А вы — жулик, единственное, на что вы способны — это парочка второсортных фокусов. Да вы… вы… ТРЮКАЧ!
Лампвик взвыл от ярости.
Гримшо достиг вершины лестницы, с силой толкнул деревянную дверь, ведущую в церковь, и оказался в центральном нефе. Его Создатель ринулся следом. Послышался скрежет невидимых оков. Лампвик взвыл, на мгновение покачнулся на краю лестницы и снова потерял равновесие. На этот раз он пролетел вверх тормашками до самого основания лестницы.
Гримшо остановился у ее подножия и удовлетворенно прислушался к стонам Создателя, эхом отдававшимся в стенах склепа. Когда все стихло, демон самодовольно оскалился и направился к главным воротам, ведущим из церкви. Он распахнул их, обеими руками ухватившись за массивную ручку, и вырвался на волю. Перепалка с Лампвиком помогла ему немного выпустить пар. Он все еще был на нервах и слегка взвинчен, но злость отступила. Конвульсии тоже потихоньку стихали.
Он мог поспорить, что после такой встряски, вдобавок одолеваемый внутренними демонами, Лампвик не станет вызывать его к себе. Поэтому Гримшо остановился на полпути, размышляя, что ему теперь делать. Он пока что не чувствовал в себе сил на реванш, после провала с космическим мусором он не хотел поступать необдуманно. Хотя по логике выходило, что он проглядел возможный вариант будущего, Гримшо отказывался признавать, что совершил такую нелепую ошибку.
Он быстро порылся в Актах и Фактах, но не нашел ничего нового, что объясняло бы неожиданное спасение Страдальца. Пропуск одного из вариантов будущего случался с демонами раньше, но, как правило, они справлялись с проблемой со второй попытки, и все благополучно об этом забывали. Кроме истории с Вимблом, самом безнадежным демоном проклятия на свете. Бедолага пять раз пытался свести счеты со Страдальцем, потому что каждый раз пропускал наименее вероятные варианты развития будущего. Именно эта цепь неудач обеспечила ему место в самом низу всех демонов проклятия.
Гримшо пошевелил ушами. Он был добросовестным демоном и готов был побиться об заклад, что ничего не упустил. Что-то другое пошло не так, и он хотел знать, что именно. Он гадал, не изменилось ли что-нибудь в промежутке между тем, как он проверял варианты будущего и управлял обломком спутника. Как будто что-то вмешалось и изменило все варианты будущего. Но что?
Вдруг внимание демона привлекло движение в небе.
За пустыми надгробиями и кладбищенскими воротами виднелась улица, на которой господствующим объектом был бетон. Бетон в Лимбе всегда выглядел как надо. Если камень, кирпич и черепица утрачивали свои первостепенные признаки, то бетон оставался неизменным. В результате он бросался в глаза, как использованный пластырь в пустой аптечке, доминируя своей однообразной, серой и убогой повсеместностью.
Гримшо сощурился над тремя отдаленными фигурами, выписывавшими круги в небе над улицей. Сестры Радости. Их называли Сестрами, потому что они на самом деле приходились друг другу сестрами, что касается радости… скорее всего, это задумывалось как шутка. Никто никогда не был рад повстречаться с Сестрами.