Кухарка Марта нервно засмеялась, но никто мне не возразил.
Хозяйка Марта многозначительно покашляла. Я пыталась не обращать на неё внимания, но все выжидательно обернулись. На этот раз, не в силах больше усидеть на месте, Хозяйка Марта вскочила и принялась мерить часовню шагами, сцепив руки за спиной.
— Есть ещё один аргумент против Османны о котором, кажется, никто не упомянул, — она, нахмурившись, оглянулась на меня. — Все мы знаем, что состояние души известно только самому грешнику, его духовнику и Богу. Однако, когда мы рассматриваем кандидата на место у власти... — она умолкла, направив на меня изучающий взгляд тёмных глаз.
— Продолжай, Хозяйка Марта, — сказала я. — Говори, что подсказывает совесть. Уверена, это не выйдет за пределы этих стен.
— В последнее время мы замечали, что Османна отказывается принимать Святые Дары во время мессы и даже не подходит к алтарю. Конечно, как её исповедник, ты не можешь разглашать грехи, но...
Я знала, что об этом зайдёт речь. Я видела, как Хозяйка и Кухарка Марта переглядывались всякий раз, когда Османна не выходила вперёд чтобы принять Дары.
— Я могу заверить тебя, всех вас, что Османна не отлучена от причастия из-за грехов, — возразила я. — Напротив, это воздержание по желанию самой Османны. В последние несколько недель она кое-что читала, и у неё возникли вопросы о том, что говорил Господь относительно вина и хлеба, о том, нужно ли вообще искать присутствия Бога в материальных вещах, ведь Бог есть дух.
Присутствующие Марты заахали от возмущения и ужаса.
— Конечно, она ошибается, — торопливо добавила я. — Тем не менее, меня радует желание Османны самостоятельно искать истину, и у меня нет, совершенно нет сомнений, что подумав над своими вопросами и попросив помощи Бога, она всё поймёт и с новой радостью воспримет святое причастие.
— Тогда, Настоятельница Марта, пока Османна решает для себя вопросы веры, мы не можем назначать её Мартой и позволять руководить другими.
В голосе Хозяйки Марты слышались триумфальные нотки. Она считала, что победила.
Январь. Пир дураков
Неделя всеобщей безнаказанности в монастырях и аббатствах. Назначался Аббат бесчинств, монахи жгли старые сандалии вместо ладана, пили, сквернословили, портили воздух в церкви, пели пародии на гимны и ели черные пудинги во время шутовской мессы.
Османна
Настоятельница Марта со вздохом отложила перо.
— Как я тебе говорила на прошлой неделе, Османна, ты будешь работать в лечебнице, пока мы не выберем новую Марту. Мои указания не изменились.
Но я же не врач. Я могла поддерживать порядок и продолжать лечить имеющихся пациентов теми лекарствами, что назначила Целительница Марта, поскольку она чётко записывала, кому что следует давать. Но если кто-то придёт ко мне с новой болезнью или раной, я не буду знать, что делать. А как же сама Целительница Марта? Как мне лечить её?
— Но, Настоятельница Марта, когда же будет назначена новая Марта?
— Ты не слушала, когда я всем объясняла, что Святой Дух не указал нам, кто должен стать новой Мартой?
— Да, но...
— Тогда ты знаешь ответ.
Но в том-то и дело, что я не знала. Никто не знал, лишь шепотом бесконечно высказывали предположения.
— Единогласие означает, что Дух Святой наложил свою печать на наше решение, ибо он вкладывает свою волю в наш разум, — сказала Настоятельница Марта.
Но Марты не пришли к согласию. Говорили, что они спорили, и если все ожидали, что изберут Беатрис, значит, спор мог идти лишь о ней. Но кто же был против нее?
Беатрис была рассержена и уязвлена. Все свое время она проводила с Гудрун, не обращая внимания на взгляды и шепоток. Она и раньше нежно о ней заботилась, но сейчас, похоже, не занималась ничем другим, лишь возилась с Гудрун, как с новорожденным младенцем. Они часами лежали вместе в кровати, и если Гудрун удавалось ускользнуть, Беатрис бросала все свои дела и в любую погоду отправлялась в дом старой Гвенит искать девочку. Я не винила ее. Гудрун единственная не понимала, от какого унижения страдала Беатрис, и Гудрун не могла шептаться у нее за спиной.
Настоятельница Марта отозвала меня в сторону после того, как выступила перед всеми в трапезной. Напряженный голос и стиснутые челюсти выдавали, что она раздражена произошедшим на Совете Март. Ее распоряжения были краткими: я продолжу работу в лечебнице, пока не будет назначена новая Марта. Это будет моей единственной обязанностью, а Пега поможет.