Кого же взять с собой? Разумеется, не Беатрис — на неё нельзя положиться, особенно если мы обнаружим, что тело изуродовано или расчленено, как нередко поступают с телами, если боятся, что те выйдут из могилы. Пегу, конечно — она не боится деревенских. Пастушку Марту — она тоже сильная. С ними мы быстро откопаем тело, нам нельзя задерживаться там надолго. Кого ещё? Османну? Она сможет наблюдать за дорогой, а если я покажу, что доверяю ей, возможно, она охотнее сделает на мессе то, чего я от неё хочу. Кроме того, возможно, для неё и неплохо увидеть тело Гудрун, это поможет убедить Османну в неправильности её поведения лучше, чем любые слова. Я сказала бы...
Внезапно раздался яростный стук в дверь, и прежде чем я успела ответить, в комнату ворвалась Привратница Марта.
— Там, у ворот, деревенские, целая толпа.
Она размахивала руками, словно собиралась схватить меня и потащить к воротам, но я не собиралась выбегать наружу при любой тревоге.
— Если они принесли ещё больных — скажи, пусть идут в комнату для странников, к остальным. А если там не хватит места...
— Они не принесли больных.
— А чего им тогда? Еды? За этим они явились?
Привратница Марта прикусила губу.
— За Благословенными Дарами Андреа.
— Мы же уже объясняли, когда они приносили детей — нам неизвестно, что реликвия обладает силой исцелять. Но скажи, я вынесу её, и они смогут к ней прикоснуться и зажечь свечу за исцеление.
— На этот раз им недостаточно прикоснуться к реликвии. Они говорят, лихорадка обошла нас потому, что облатка Андреа хранится в нашей часовне. Хотят забрать ее в свою церковь и держать там, чтобы защищать деревню. Они говорят... — Она поколебалась, а потом забормотала, как что-то заученное: — Бог продолжает наказывать их лихорадкой, потому что чудотворная гостия остается в руках грешниц, отлучённых от церкви. Настоятельница Марта, мы должны отдать реликвию. Они говорят, что иначе отберут ее силой.
— Пока я жива, этому не бывать. За всем этим видна рука отца Ульфрида, и я намерена раз и навсегда положить конец этому бесчинству. Идём.
Я зашагала во двор, привратница Марта поспешила за мной. Ворота были широко открыты, толпа толкалась на пороге — в основном мужчины, но было и несколько женщин. Двое мужчин уже пробились внутрь.
— Почему ты не заперла ворота, чтобы они ждали снаружи?
Привратница Марта безнадёжно махнула в сторону толпы.
— Их слишком много. Навалились и не дали мне закрыть.
— Так зачем ты вообще их открывала?
— Они сказали, что больны, Настоятельница Марта, и я подумала...
Попозже я поговорю с ней о том, что она подумала.
Сбоку у ворот толпилась кучка бегинок. Похоже, они не хотели или не могли ничего сделать, но Османна стояла спиной ко мне, прямо перед деревенскими. Кажется, она пыталась призвать их к порядку, но из-за гомона толпы я не могла расслышать слов. У девочки много недостатков, но, по крайней мере, ей хватило смелости бросить им вызов. Мужество часто идёт об руку с упрямством. Но от её слов было мало толку, толпа шумела. Внезапно из группы бегинок вырвалась Беатрис и со сжатыми кулаками встала перед Османной.
— Зачем вы спрашиваете Османну? — вопила Беатрис. — Разве не знаете, что она не верит в таинства? Для неё гостия — так же свята, как корки, что вы бросаете свиньям. Она говорит, для спасения достаточно одной только веры. Так где же ваши Мастера Совы? В них-то у вас веры в избытке, да? Вам не нужны заплесневелые кусочки хлеба.
— Беатрис! — я вцепилась в неё и попыталась оттащить, но она вырвалась из моих рук и закричала на деревенских.
— Разве вы не знаете, что лихорадка ушла? Чтобы остановить её, вы принесли в жертву невинного ребёнка. Если ваши дети до сих пор больны — спросите у ваших Мастеров Совы, почему. Пойдите, спросите у вашего священника. Они убили её. Они обещали, что её смерть избавит вас от лихорадки. Так зачем вы пришли к нам? Забыли, что это мы наслали болезнь? Хотите получить от нас чего-нибудь похуже? Убирайтесь! Убирайтесь вон!
Беатрис подняла правую руку с растопыренными, как когти, пальцами, словно замахиваясь на гостей. Они застыли на мгновение, потом развернулись и побежали. Беатрис захлопнула ворота и прислонилась к ним, заметно дрожа. Привратница Марта бросилась запирать ворота на засов.
Бегинки собрались вокруг Беатрис, они успокаивающе поглаживали её, хлопали по плечам и хвалили за то, что выпроводила деревенских. Беатрис то ли истерически смеялась, то ли плакала. Не двигалась только Османна. Она так и стояла там, куда оттолкнула её Беатрис, смертельно бледная, с расширенными от ужаса и шока глазами. Я знала — она хочет получить от меня заверения, что никто не обратил внимания на слова Беатрис, а деревенские ничего не поняли. Её глаза умоляли.