Я с трудом опустилась на колени перед кроватью.
— Исповедайся, Андреа. — Но я так не хотела этого слышать. И почему-то я опустилась на колени, как будто исповедь принимали у меня.
Она притянула меня ближе, от кислого холодного дыхания мурашки ползли по коже. Злясь на себя за это отвращение, я наклонилась так, что её губы коснулись моей щеки. Андреа шептала слова исповеди, но я не могла их понять, голова кружилась от усталости. Она призналась в давних грехах пренебрежения и слабости, в которых сотни раз каялась прежде, и тут же заговорила о непристойностях с демонами и скотом, как будто не отличала воображаемых болезненных иллюзий от того, что на самом деле совершала. А может, это одно и то же.
Что, если её дух уже далеко от лежащего здесь тела? Чьи тогда это грехи? Духи ведьм способны улетать и делать зло, даже когда тело сковано цепями. Но если Бог не в силах защитить от демонов тьмы даже благословенную душу Андреа, чего же ждать нам?
— Ego te absolvo a peccatis tuis in nomine Patris. Отпускаю твои грехи во имя Отца...
Я отпустила ей грехи, не понимая в чем они заключаются.
Целительница Марта принесла под плащом маленькую шкатулку и открыла крышку. Внутри лежало тело Христово, четыре кружочка белого хлеба, отмеченные знаком креста с переплетёнными эмблемами страданий Господа — бич, молот, копьё и терновый венец.
Я благоговейно взяла одну облатку, а Целительница Марта опустилась на колени, не сводя глаз с тела Христова в моих руках. В глазах у неё мелькнула усталость, потом лицо снова стало спокойным.
Я обратилась к Андреа, произнося благословение, а она изо всех сил потянулась ко мне. Я положила причастие на распухший язык, но Андреа трудно было проглотить даже такую малость. Она откинулась назад и глубоко вздохнула.
Целительница Марта нашла в своей суме маленький флакончик масла и протянула мне.
— Пора. Она очень близка к концу.
Я отдёрнула руку, как от огня.
— Нет. Я не могу. Не надо.
— Ты против своей воли взялась ее соборовать. Теперь ты должна закончить начатое.
На меня словно лег груз этих слов. Воздух в комнате вдруг стал тяжелым, сгустился, как дым, стало трудно дышать. Я взяла на себя ответственность за её бессмертную душу и втянула в это Целительницу Марту. Я слышала исповедь отшельницы. Но что станет теперь с моей душой?
Я встала между её душой и Богом. Я отпускала её грехи. «...что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе». Но епископ не возлагал на меня руки для благословения, и церковь не окутывала меня своим покровом. У меня нет ни власти, ни защиты.
Целительница Марта смотрела на меня, ожидая, что сейчас я отпущу эту светлую душу к Богу. Но Андреа — не прокаженный, не гулящая девка, умирающая в родах, благодарные за любое мое благословение, лишь бы сократить свои дни в чистилище. Я не смела вмешиваться в такую чистую жизнь, такое таинство.
— Пошли за отцом Ульфридом, быстро.
Но Целительница Марта не двинулась с места. Может, я сказала слишком тихо? Мы молча смотрели друг на друга, а потом она просто сжала мою руку. Кожа у неё была горячая.
— Настоятельница Марта, ты же знаешь, мы сейчас не можем послать за священником. Если он спросит, когда она в последний раз причащалась... если узнает, что ты сделала, тебя арестуют. И кроме того...
Мы обе знали, что будет, когда это откроется — тюрьма, пытки, смерть. И не только для меня — я сделала виновной и Целительницу Марту, покрывавшую моё преступление. Назад пути нет, и нельзя отменить совершенное. Я, как вор, захватила то, что принадлежит только священнику, и вернуть это, как дичь, украденную из угодий короля, не лишившись жизни невозможно.
Целительница Марта снова протянула мне флакон. И на этот раз я взяла его у неё из рук и помазала тело Андреа, её грудь, руки и ноги.
Андреа внезапно вскрикнула и стала давиться, и я бросилась подставлять миску под её подбородок. Изо рта потекла алая кровь и чёрная желчь. Андреа откинулась назад, тело изогнулось, голова безвольно упала. Целительнице Марте незачем было говорить мне, что всё кончено. Мы обе опустились на колени для молитвы.
Целительница Марта первой поднялась на ноги и начала приводить в порядок тело. Я попыталась помочь, но она мягко отстранила меня.