Примерно в то же время, когда Иэясу рассматривал головы своих врагов, Кадзэ и Кику-тян устраивались на соломе в теплом сарае. Обычно в теплую погоду ронин привык спать на улице, однако путешествие с девочкой внесло немало изменений в его образ жизни. И одним из первых стала необходимость поиска прибежища на ночь.
Кадзэ и девочка отправились пешком на запад за пределы Эдо по токайдской дороге. Затем, стремясь избежать встречи с людьми Окубо или Ёсиды, которые могут мстить за смерть хозяев, они перешли на проселочную дорогу и шли до поздней ночи, питаясь в пути жареными рисовыми шариками.
Кику-тян изнемогала от усталости, но не жаловалась. С каждым шагом она удалялась все дальше от тех ужасов, которые ей пришлось пережить в «Маленьком цветке».
Кадзэ еще мог бы продолжать путь, однако, видя, что девочка слишком утомилась, нашел крестьянина, который позволил им воспользоваться его сараем. Там они и устроились. Пахло сеном и животными. Сон пришел почти мгновенно.
Кадзэ не знал, как долго он спал до того момента, когда увидел во сне свою госпожу. У японцев считается нормальным разговаривать с мертвыми, так что это не испугало и не удивило его.
Во сне госпожа спустилась к нему с небес, сопровождаемая голубыми облаками. На ней было прекрасное кимоно, расписанное красноголовыми журавлями, летящими по шелковому небу. Белые крылья журавлей разгоняли облака. Кадзэ не мог понять — то ли облака нарисованы, то ли они настоящие.
Кадзэ поклонился, когда госпожа приблизилась к нему. Выпрямившись, он увидел, что ее лицо осталось таким же красивым и спокойным, каким оно сохранилось в его памяти. И она улыбалась.
— Тебе известно? — спросил Кадзэ.
Госпожа кивнула.
— Твоя дочь со мной. Она… ладно, у нее была трудная жизнь, моя госпожа. Не знаю, что я смогу сделать для девочки. Поищу какого-нибудь вашего родственника, который позаботится о ней. А пока она останется со мной. Жизнь-то у меня тоже непростая. Я постоянно в дороге, и в пути поджидают опасности. Окубо не любили в его клане, но для вассалов дело чести — начать на меня охоту. Кланы Ёсиды и Нийи тоже будут мстить. Кроме того, моя госпожа, я не знаю, как заботиться о десятилетнем ребенке. В прошлой жизни у меня была жена, а за детьми ухаживали наши слуги. Теперь у меня нет ни жены, ни детей, ни слуг. И я вовсе не уверен, что девочка должна оставаться со мной.
Госпожа пристально смотрела на Кадзэ. Ее улыбка становилась шире.
Он вздохнул:
— Хорошо. Я вижу, ты хочешь, чтобы твоя дочь осталась со мной. Сделаю все, что смогу, моя госпожа, хотя не знаю, будет ли Кику-тян хорошо со мной. Сиката га наи. Ничего не поделаешь. Только скажи мне, моя госпожа, счастлива ли ты? Могу ли я пойти к твоему погребальному храму и вернуть себе мой вакидзаси, хранитель самурайской чести? Возвратил ли я себе свою честь?
Госпожа улыбнулась и утвердительно кивнула. Продолжая улыбаться, она вознеслась в небеса, постепенно становясь все меньше и меньше, пока не исчезла совершенно.
Кадзэ уже готов был забыться безмятежным сном, когда вдруг снова почувствовал присутствие госпожи. Сейчас она находилась рядом с ним. Кадзэ в недоумении спросил:
— Есть ли еще какие-то вопросы, госпожа?
Госпожа смотрела на Кадзэ. На этот раз она не улыбалась. Ронина удивляло то обстоятельство, что призрак посетил его второй раз за ночь. Он обратился к женщине:
— Чего ты хочешь, госпожа?
Призрак госпожи подался вперед и прижался к груди Кадзэ. От удивления он вздрогнул. Потом призрак сделал нечто такое, отчего самурай понял, что не спит. Госпожа просунула руку под его кимоно и прикоснулась к обнаженному телу. Не важно, какие чувства он питал к ней: она все-таки оставалась женой его господина. Даже после смерти госпожа не должна поступать таким образом. Кадзэ широко открыл глаза и увидел, что к нему прижимается Кику-тян. Она не спала и пристально смотрела на него, как будто ждала некоего знака.
— Что ты делаешь? — грубо проговорил Кадзэ и схватил девочку за руку.
Кику-тян сильно смутилась и вскрикнула:
— Ты делаешь мне больно!
Кадзэ ослабил хватку. Кику-тян заплакала, ее горячие слезы капали на его кимоно. Самурай минуту колебался, затем, вместо того чтобы оттолкнуть девочку, крепко прижал ее к себе и стал утешать: