– Ты куда? – бормочу я ошалело. Подрываюсь с дивана и кричу: – Максим! Максим!!!
Бегу за ним, но догнать получается только у машины. Из багажника которой он достает моток не толстой веревки и охапку стяжек.
– Что предпочитаешь? – спрашивает он у меня, иезуитски улыбаясь.
– Чтоб ты катился ко всем чертям! – кричу я во всю мощь легких.
Через пять минут бесполезных трепыханий снова оказываюсь на диване, обмотанная веревкой по рукам и ногам.
– Еще раз заорешь – заклею рот, – предупреждает Максим грозно, прежде чем уехать.
Чуть только хлопает дверь, пытаюсь освободиться, но, тщетно. Максимум, на что я оказываюсь способна – почесать собственную щиколотку. Воюю со своими путами еще какое-то время, а когда совершенно выбиваюсь из сил, закрываю глаза и не замечаю, как засыпаю.
Просыпаюсь я от того, что мои согнутые в коленях ноги заваливаются на бок. Дергаюсь, неожиданно имею возможность распрямиться. Веду плечами и стону, не открывая глаз:
– Руки…
Максим хмыкает и разрезает все веревки, а я устраиваюсь удобнее и снова отключаюсь, пока не чувствую запах жареной картошки.
Принюхиваюсь, приоткрываю глаза и не сразу соображаю, почему по-прежнему темно. Резко сажусь и только тогда понимаю, что уже поздний вечер. Выхожу из гостиной, вижу Максима на кухне. Игнорирую его присутствие в доме и прогуливаюсь по первому этажу в поисках ванной. Нахожу новую зубную щетку, пасту, полотенца. Привожу себя в порядок и возвращаюсь к кухне, гонимая страшным голодом.
– Ну вот и что? – спрашиваю я недовольно, опустошив тарелку.
– Красивый, – отвечает Максим, не поднимая взгляда от тарелки.
– Кто? – устало выдыхаю я.
– Что, – поправляет он, откладывая вилку. – Памятник.
– Макс… – бормочу я и закрываю лицо ладонями. – Хватит уже надо мной издеваться. Хватит, прошу. Отвези меня домой. Мне завтра на работу.
– Я все исправлю. Я знаю как.
– Что?.. – лопочу я и опускаю руки на стол. – О чем ты?
– Обо всем. О нас. Я все исправлю, Анфис. Деньги теперь есть. Дом этот. Я его для тебя купил. С мелким. Почему-то думал, будет пацан.
– Хватит, – прошу я, стирая скатившиеся по щекам слезы. – Ничего уже не вернуть.
– И я найду, кто это сделал, обещаю.
– Кто сделал что? – напрягаюсь я еще сильнее. Телефон Максима вибрирует на столе, он тянется к нему рукой, а я шикаю: – Даже не думай отвечать сейчас.
– Я сказал все, что планировал, – отвечает он холодно и подносит телефон к уху: – Да. – Слушает недолго, как-то странно косится на меня. – Как? – Снова слушает ответ. – Давно нашли? Ясно. Еще на даче, да. И это тоже предельно ясно, – хмыкает Максим. – Разузнаешь? – последнее, что он спрашивает, прежде чем сбросить вызов. Опускает телефон на стол, раздраженно цокает языком. – Ничего не хочешь мне сказать?
– Я сказала все, что планировала, – откровенно ехидничаю я.
– Разве? И как я только пропустил ту часть, где ты подсыпаешь яд Карелину, дожидается, когда он откинется и преспокойно выходишь?
– Чего? – переспрашиваю я с выпученными глазами.
– Ничего не имею против, он был тем еще заносчивым гандоном, но лучше бы тебе пояснить. Потому что иначе нам обоим крышка.
– Что ты несешь? Этого не может быть, – продолжаю я настырно отрицать происходящее.
– Никто больше не входил и не выходил. Только ты.
– Значит он самоубился! – нервно взвизгиваю я.
– Карелин-то? – хмыкает Максим. Вновь берет вилку в руку, нанизывает картошку, с каким-то отрешенным выражением лица отправляет ее в рот. – Ты была так хороша, что он решил, что в жизни уже не будет ничего лучше? Вариант. Подумай, как протолкнешь его следствию.
– Максим, это шутка такая? Мне не смешно.
– Тебе заплатили? Заставили? – продолжает топить вопросами и есть.
– Когда я уходила, он спал!
– Мертвым сном?
– Ты всерьез думаешь, я способна убить человека?!
– Никто больше не входил. И не выходил, – повторяет он уперто. – Я думаю то же, что и все. Чем докажешь обратное?
– Бред какой-то, – бормочу я себе под нос, обеими руками откидывая волосы с лица. – Ты просто разыгрываешь меня. Или запугиваешь. А Тихон на самом деле жив. Конечно, жив! Что ему будет?!
– Анфиса, я не шучу, – равнодушно произносит Максим.
Берет свой телефон, копается в нем, потом протягивает мне. Я забираю его и едва не роняю из-за дрожи в пальцах. Смотрю на снятую украдкой фотографию, как из отеля выносят тело в черном мешке и чувствую, как кровь отливает от лица.
– Быть не может… Он заказывал ужин в номер, – произношу я заторможенно. – Мы ели… холодное. Я сделала глоток вина, он выпил бокал виски.