Чан Гэн был потрясен увиденными на бумаге словами монаха. Он поднял взгляд, чтобы посмотреть на мастера Ляо Жань, и опустил все исписанные листочки на жаровню, медленно отдавая их огню.
- Мастер, в тот день вы сказали мне, что "Не познав страдания, не поверишь в Будду". Я познал вкус страданий, и я пришел послушать учение Будды. Могу ли я попросить вас указать мне правильный путь?
Примечания:
1) 烫手的山芋 — tàngshǒu de shānyù — горячая картофелина; обр. щекотливая проблема, головная боль.
2) 绿帽子 — lǜmàozi — зелёная шапка; обр. о рогах, якобы наставленных обманутому мужу.
3) Китайский чай Кудин, относится скорее к тем напиткам, которые употребляются не как жаждоутоляющие или приносящие удовольствие, а как оздоровительное средство и профилактика от множества заболеваний, он очень горький. Еще его называют «Гуалу»
Глава 27 «Сбежать к возлюбленному»
***
«Лучше бы этому лысому ослу, Ляо Жаню, не попадаться мне в руки...»
***
В глубине души будто Безымянный Бог шепнул Гу Юню, что его сына обманным путем вот-вот заставит бежать из дома один плешивый осел. Спустя один месяц после отбытия Черного Железного Лагеря из столицы, Гу Юнь, составляя доклад Императору, между делом не забыл написать весточку и Чан Гэну, отправив письмо лично ему с печатью дома маршала Гу.
Он писал очень знакомым Чан Гэну почерком, тем самым, который мальчик так старательно копировал, исписывая страницу за страницей. Для начала, Гу Юнь искренне признался в своих ошибках, а затем, тщательно подбирая слова, которые могли тронуть сердце мальчика, довольно красноречиво постарался объяснить, почему он ушел, не попрощавшись. Наконец, он прямым текстом сказал, что скучает по Чан Гэну и пообещал, что если северо-запад будет в безопасности, он вернется в поместье до конца года, чтобы они могли вместе встретить Новый Год.
Чан Гэн прочитал письмо от начала до конца, а затем с улыбкой отложил его в сторону. Даже если бы он думал пальцем ноги, то прекрасно бы понял, что это письмо написано не рукой Аньдинхоу.
Эти отвратительные, приторно-слащавые слова, как "разделенные тысячью ли, с беспокойными думами днями и ночами", "ешь больше и одевайся теплее, не заставляй меня волноваться", просто не могли родиться в голове Гу Юня. Судя по таким длинным выражениям и предложениям, Чан Гэн смело мог сказать о том, что это письмо вместо Гу Юня написал Шэнь И.
В лучшем случае, этот козел по имени Гу Юнь просто переписал его своей рукой.
Тем не менее, Чан Гэн вдруг с грустью осознал, что, стоило ему представить, что эти слова действительно написаны рукой и пером Гу Юня, как он не смог не пожелать запечатлеть каждое его слово в своей памяти.
К сожалению, Гу Юнь съел свои слова [1].
Гу Юнь искренне чувствовал себя виноватым, прекрасно осознавая, что он не смог сдержать данное мальчику слово. В этот раз он выгнал Шэнь И, который давал обещания от его имени, затем взял себя в руки и сам лично написал Чан Гэну очень длинное письмо.
Прочитав это письмо, Чан Гэн разочарованно улыбнулся. Пусть мальчик и почувствовал, что письмо действительно было написано искренне, Гу Юнь попросту не умел задабривать, а вместо этого выходило, что он лишь подливал масла в огонь.
В этом письме маршал Гу описывал целую кучу обыденных дел, которые, как он считал, были весьма интересны и занимательны. Он написал целую тысячу слов, которые не касались "тысячи ли". И только в конце он несколько обобщенно написал "занят военными делами", что и стало итоговой причиной того, почему он не вернулся в столицу.
Чан Гэна не интересовало, как правильно жарить скорпионов на углях в пустыне, чтобы можно было вкусно поесть. Он вчитывался в эти длинные строчки несколько раз подряд, но так и не нашел ни одного предложения, которое волновало его больше всего: если Гу Юнь не сможет вернуться в этом году, когда же он вернется?
Но после слов "занят военными делами" больше ничего не было, только длинный список подарков.
Возможно, Гу Юнь понимал, что извинений на словах недостаточно, поэтому он старался выразить это делом, отправив все самое лучшее, что ему удалось собрать за целый год, в поместье Чан Гэну - все, от роскошных ювелирных изделий, сияющих драгоценностей, до всякой пустяковой мелочи.