— Маршал обязан убивать по три человека в день?
Шэнь И махнул рукой, давая знак, что сейчас скажет по секрету нечто важное, а затем подошел к принцу почти вплотную и прошептал ему на ухо:
— Кое-кто надоумил его сына сбежать из дома.
Бань Эдо схватился за грудь:
— Ох! Это непременно барышня полнолуния!
— Ммм... - вздохнул Шэнь И. - Нет, полнолуние у него только на голове.
Оставив принца с полной головой вопросов, Шэнь И ушел прочь с тяжеленным бременем на своих плечах. Через пару шагов он внезапно изменился в лице.
О нет!
Гу Юнь так быстро покинул лагерь, не забыл ли он взять с собой лекарство?..
***
Цзяннань встретил покрытого пылью и песком Гу Юня мелким дождем. Маршал даже не остановился на отдых и немедленно направился в резиденцию Интянь [2], к провинциальному эмиссару юстиции — инспектору Яо Чжэнь.
Согласно социальному положению Гу Юня, он не должен был иметь никаких отношений с провинциальными чиновниками из Цзяннань. Что касается текущего положения дел, Гу Юнь решил обратиться к этому человеку из-за неких старых дел.
В пятнадцать лет Гу Юнь впервые в жизни повел войско, дабы подавить восстание бандитов. Тогда он спас несколько несчастных заложников, среди которых был и Яо Чжэнь. В тот год его подставили и лишили хорошей должности, и он был вынужден вернуться домой, к семье, но попал в плен. Когда господин Яо поправился и излечился от ран, по велению неба он смог получить должность инспектора, а его отношения с Аньдинхоу остались на уровне дружбы благородных мужей, которых не связывала никакая личная выгода, но эти отношения каким-то образом сохранились и по сей день.
Господин Яо как раз сегодня решил взять выходной. Он спал так долго, что солнце уже успело оказаться на высоте трех шестов [3], но даже тогда он все еще отказывался покидать постель. Услышав доклад слуги, господин Яо, волнительно задрожав, поинтересовался:
— Как, говоришь, он себя назвал?
— Он сказал, - ответил слуга, - что его фамилия - Гу. Гу Цзыси.
— Гу Цзыси, - задумчиво протянул Яо Чжэнь, стряхивая с глаз засохшие заспанки. - Аньдинхоу Гу Цзыси? Тогда я - главный сановник самого Императора! Гони прочь этого мошенника!
Слуга с поклоном дал знать, что уходит. Но тут господин Яо резко остановил его.
— Подожди! - он натянул на себя одеяло и сел на постели. - Подожди, я сам схожу проверю...
Когда приходит счастье, ум оживляется [4]. Господин Яо не знал, почему и как, но вдруг он неожиданно осознал, что Гу Юнь действительно мог самовольно оставить свои обязанности и прибыть в Цзяннань.
В это же время буддийский монах, как раз остановившийся в резиденции Интянь, даже не подозревал, что над его головой нависла большая угроза.
Пусть сердце буддийского монаха было открыто для восприятия истины, а душа его пребывала в созерцании, он был жутким скрягой.
Прежде чем потратить одну монету, ее следует сначала разменять на две. Если бы в Цзяннань был хотя бы один разрушенный храм, который мог бы послужить временным пристанищем, он бы не попросил места на постоялом дворе. С самого раннего утра и до позднего вечера, и так - изо дня в день - он ел только мякину и глотал траву [5]. А если хочешь хорошо и вкусно поесть, то самое время найти друзей или, проще говоря, заняться попрошайничеством.
Сам он не тратил деньги. Более того, он не позволял их тратить Чан Гэну и его друзьям. К счастью, трое юношей смогли пережить трудности, следуя за монахом и проживая день за днем, как бездомные бродяги.
Маршрут Ляо Жаня постоянно был непредсказуемым. Время от времени он вынуждал Чан Гэна бродяжничать по улицам города. Иногда они бесцельно бродили по полям и селам, не отказываясь от пожертвований в виде пайков, независимо от того, были ли они плохими или хорошими. Они могли поселиться в доме щедрого шэньши или у самой обычной, благодетельной семьи. Иными словами, им было все равно, где останавливаться, - они принимали все, что смогли получить.
Однажды они остановились у пожилой бездетной вдовы почтенного возраста. Увидев, что ей нечего есть, они не только не попросили еды, но даже дали ей денег.
"Даже в процветающем и благоденствующем мире есть тот, кто голодает и замерзает насмерть. Даже в неспокойном мире есть место богатству и почестям", - жестами сказал монах Чан Гэну, когда они проходили через рынок маленького провинциального городка. "Ход мировых событий следует разделить на две части. "Мораль" - это устремления и чаяния народа, всеобщее заветное желание. Так, из поколения в поколение, во всех домах горит море огней. "Мир" - это рисовое зернышко на тысячу семей, кирпич на тысячу городов".