Похоже, эта парочка — отец и сын — решили схлестнуться вновь в словесном поединке. Черный Орел смирно стоял позади, не смея издать ни звука — высокий «небесный убийца» сжал пальцы на рукояти своего длинного клинка, притворяясь кучкой угля, той, что просто забыли вынести.
Чан Гэн не проронил ни слова и, встретившись взглядом с Гу Юнем, словно заглянул тому в душу. На мгновение ему захотелось извергнуть из себя все, что он подавлял до этих пор в своем сердце, однако быстро отказался от этой затеи. Достаточно было представить себе возможную реакцию Гу Юня на подобное... Юноша осознал, что Гу Юнь не сможет справиться с этим.
— Тебе не нужно ничего говорить, — предупредил его Гу Юнь. — Я не хочу знать, откуда у тебя взялись такие мысли. Завтра ты скажешь монаху, чтобы проваливал прочь. Ты же вернешься в столицу. Если не хочешь ехать на северо-запад — оставайся дома и не смей никуда уходить!
Чан Гэну очень хотелось выкрикнуть: «Поместье — не мой дом!»
Едва обидные слова коснулись его губ, как Чан Гэн поспешил закрыть свой рот и проглотить рвущиеся наружу слова. В глубине души Чан Гэн боялся, что его слова глубоко ранят сердце Гу Юня — пусть юноша и не знал, есть ли у Гу Юня сердце, способное ощутить эту боль.
— Ифу, — тихо сказал Чан Гэн. — Я потревожил тебя, и ты прибыл сюда с далекой северо-западной границы. Мне действительно очень жаль, но, если ты не хочешь говорить о причинах, я буду действовать только по своему усмотрению. Я сбежал однажды. Я могу сбежать во второй раз. Ты не сможешь присматривать за мной вечно, а охрана поместья не удержит меня.
Гу Юнь был в ярости. Его сердце всегда тянулось в поместье. Как бы сильно он не презирал идею вернуться в столицу — всегда думал о том, что ему наконец-то удастся вернуться домой. Этого дня он ждал с нетерпением.
Но сейчас он осознал, что в глазах Чан Гэна это место ничем не отличалось от тюрьмы.
— Поживем — увидим, — ответил Гу Юнь.
В очередной раз они расставались на дурной ноте.
Черный Орел немедленно последовал за Гу Юнем. Они не отошли далеко, но Гу Юня не волновало, слышит его Чан Гэн или нет.
— Завтра вы отправитесь не со мной, — холодно приказал маршал. — Отправляйтесь с Его Высочеством Четвертым Принцем в столицу и не позволяйте ему и шагу сделать из города!
— Вас понял, — отчеканил солдат.
Когда городские ворота охватывает пожар, рыбе в пруду приходится плохо [6]. И Черного Орла можно обдать лютым пламенем — пух и перья его обгорят, и он превратится в плешивого петуха. Вот досада...
Ранним утром на следующий день Гу Юнь, преисполненный гнева, покинул поместье господина Яо.
Он больше не разговаривал с Чан Гэном. Уже собираясь отправиться в путь, в конец растерявший совесть Аньдинхоу незаметно прокрался во двор и украл лежавшую на качелях бамбуковую флейту пятилетнего ребенка господина Яо.
Когда девочка проснулась и обнаружила, что ее флейта пропала, то весь день рыдала от горя.
Гу Юнь вернулся на границу гораздо быстрее, чем добирался в Цзяннань. И первое, что он произнес, когда приземлился:
— Приготовь лекарство.
Шэнь И спросил со строгим лицом:
— Ты до сих пор можешь слышать?
— Да, — ответил Гу Юнь. — Но это ненадолго. Если есть что-то важное, говори быстро.
Шэнь И достал несколько листов бумаги.
— Это признание Ша Сецзы [7]. Его никто не видел. Я лично допрашивал его и ждал, когда вернется маршал, чтобы принять решение.
Гу Юнь принялся читать признание, одним взглядом охватывая десять строк [8]. По пути к шатрам он внезапно остановился и скомкал бумагу в руке.
В эту секунду выражение его лица внушало неподдельный ужас.
Ша Сецзы вторгся на Шелковый Путь исключительно из-за его удачного расположения. Но его истинной целью была Лоулань. В его руках, стоит думать, была лоуланьская карта сокровищ, а «сокровищем», на удивление, оказалась шахта цзылюцзиня.
— Маршал, — приглушенным тоном обратился Шэнь И. — Это очень серьезное дело. Доложить о нем императорскому двору?
— Нет, — быстро ответил Гу Юнь.
Задумавшись, он спросил у Шэнь И:
— Где карта?
Шэнь И говорил шепотом, но довольно четко, чтобы Гу Юнь мог его расслышать:
— Ша Сецзы сделал татуировку на животе.
— Разве он не сообщил, откуда он ее взял?
— Ее украли, — ответил Шэнь И. — Эти пустынные головорезы бесчинствуют на всех четырех сторонах света и никого не боятся. Они грабят всех, с кем столкнутся: людей Великой Лян, небольшие страны на западной границе, западных иноземцев. Даже сами бандиты не знают, откуда у них взялась эта карта — она просто оказалась в числе награбленных ими трофеев.