Когда они свернули на казенный тракт, Гу Юнь заметил одинокого господина верхом на коне, следовавшего вдоль обочины. Поначалу он не придал этому никакого значения. Однако, проезжая мимо, он снова обратил внимание на молодого всадника... и в тотчас поймал на себе... мимолетный взгляд...
Превосходный скакун маршала устремился прочь, и Гу Юнь не успел отреагировать вовремя...
Когда он интуитивно крепко вцепился в поводья и с силой потянул за них, конь заржал и поднялся на дыбы, высоко задирая передние копыта. Опустившись на землю и описав полукруг, он двинулся в обратном направлении. Приблизившись, Гу Юнь уставился на молодого человека. Как такое возможно? Этот господин казался ему столь знакомым, в то же время он никак мог припомнить, кто стоял перед ним.
«Не может такого быть, — подумал Гу Юнь. — Неужели я ошибочно принял чужака за того человека, о ком неустанно думаю каждый день?»
Тут к нему подошел Шэнь И:
— Что?.. Ох!
Молодой солдат из Черного Железного Лагеря, внезапно оказавшийся возле Чан Гэна, наконец-то опомнился и поспешил обратиться к Гу Юню:
— Маршал!
Конь Аньдинхоу выглядел чем-то напуганным — он слегка приподнимал переднюю ногу, фырчал и бил об землю копытом.
В этот момент Чан Гэн боялся, что не сможет успокоить сердце, бешено бьющеесяв груди , даже если кто-то нечаянно бросит в него целую гору успокоительных эликсиров. Разум его вдруг оказался совершенно пуст — в голове не мелькнуло ни единой мысли. Он продолжил непоколебимо восседать на своем коне, не имея силы проронить и слова — будто на языке распустился гигантский лотос, заполнив весь рот.
Чан Гэну оставалось полагаться только на собственные инстинкты. Он слабо улыбнулся.
— Чан Гэн?.. — робко спросил Гу Юнь.
Два слова ударили громом средь ясного неба, оглушая Чан Гэна раскатами. Он старался не терять головы, натягивая маску невозмутимости, однако все равно в смятении чуть опустил лицо — ему попросту не удавалось держать себя в руках.
— Я как раз проходил через Шучжун и случайно услышал от тетушки Чэнь, что скоро мой ифу проедет тут. Я решил задержаться на несколько дней. Но не ожидал, что смогу встретиться с тобой во время прогулки.
Рядовой солдат вытаращил глаза, растерянно рассуждая: «Каждый день с раннего утра он готовил одежду и отправлялся на казенный тракт... просто чтобы прогуляться?!»
Он пристально оглядел лошадь Чан Гэна, размышляя о том, что под шкурой, должно быть, спрятан не обычный, а какой-то сказочный конь.
Дверь экипажа с грохотом отворилась. Господин Сунь с пренебрежением покосился на волнующую сцену встречи отца и сына после долгой разлуки. Внезапно пошатнувшись, он быстро покинул экипаж, а затем его вырвало.
Наконец, Чан Гэн вспомнил, как дышать, и драгоценный воздух ворвался в его грудь пьянящим потоком. Он склонил голову, разглядывая чиновника из военного министерства, который в данный момент больше походил на больного цыпленка. Притворившись удивленным, Чан Гэн осторожно поинтересовался:
— Я сказал нечто столь отвратительное?
Гу Юнь засмеялся.
Несмотря на то, что маршал Гу был осведомлен о местонахождении Чан Гэна, он не мог предположить, что за последние несколько лет мальчик изменится подобным образом. Чан Гэн будто заново родился и сменил кости [4].
На мгновение Гу Юнь начисто позабыл их прошлую встречу, когда они расстались в страшной ссоре; забыл утомительно долгие дни, когда между ними шла холодная война [5], когда он упрямо отправлял людей для тщательной слежки за упрямым мальчишкой.
Маршал был поражен осознанием того факта, что сумел узнать Чан Гэна и вовремя остановился. Мальчик — начиная от его движений и поведения, заканчивая улыбкой на лице — действительно очень изменился.
Время пролетело перед глазами Гу Юня, и он прикинул на пальцах — конечно же! Как Чан Гэн мог оставаться прежним? Ведь прошло уже больше четырех лет!
Шэнь И подошел ближе и улыбнулся:
— Небеса, наш молодой князь... Ты все еще помнишь меня?
— Конечно, генерал Шэнь, — ответил Чан Гэн.
— Если бы на его месте был я, то не смог бы узнать тебя. Лишь твой ифу, горячо волнующийся за твое счастье и чье сердце сжималось от боли, когда ты ушел, смог. Если он замечал кого-то, отдаленно походившего на тебя, то всегда подолгу смотрел в ту сторону...