И кровь потекла подобно речному горному потоку.
Фу Чжичэн стоял на плече тяжёлой брони. Вытерев кровь с лица, он хищным соколиным взглядом уставился на Куай Ланьту.
Куай Ланьту подсознательно отступил на шаг назад.
В этот момент стрела, похожая на пронзающую солнце радугу, вынырнула сверху из чердачного окна; её свист эхом отразился в логове. Зрачки Фу Чжичэна сузились, но уворачиваться было уже слишком поздно. Стрела пролетела мимо лица Куай Ланьту, срезав прядь волос. Волосы инспектора Куай медленно упали на землю, а сам он с распущенными и взъерошенными волосами стал похож на отвратительного демона. Стрела же полетела дальше, насквозь пробив двухслойную стальную пластину на груди тяжёлой брони. Фу Чжичэн был поражен неослабевающей силой стрелы. Солдат в тяжелой броне отступил назад и упал. Железная стрела вонзилась в колышек в земле и замерла.
Мгновение после в месте падения стрелы земля взорвалась, вынудив несколько солдат южной армии отступить. Наконечник стрелы прямо пронзил пересечение их трёх кнутов.
Хвост стрелы непрерывно дрожал, издавая звук, похожий на гул ветра.
— Уважаемый господин слишком наглый, — пробормотал Чан Гэн, а затем, сопровождаемый испуганными взглядами, наложил ещё одну железную стрелу на тетиву. — Генерал Шэнь, не забывайте, здесь есть ещё один человек.
Шэнь И всё ещё не мог выкинуть из головы недавний выстрел, лишь спустя долгую минуту вновь обретя дар речи:
— Прошу прощения, я не понимаю...
— Далеко на краю неба, близко перед глазами [4], — сказал Чан Гэн.
Шэнь И ошеломленно спросил:
— Что?..
— Да, да, — сказал Чан Гэн. — Это вы.
Тем временем, внизу, выражение лица Гу Юня было не таким беззаботным, как обычно — оно было пугающе холодным и бесстрастным:
— Инспектор Куай, я всегда хотел спросить — откуда у вас столько мужества и смелости, чтобы обучить так много людей для личной стражи?
Лицо Куай Ланьту в миг стало землистого цвета, в его ушах всё ещё гудел пронзительный свист железной стрелы. Не понимая, на чьей стороне Гу Юнь, он начал паниковать:
— Мар... Маршал, императорский инспектор пограничной территории был размещен на границе, дабы подавить массовые беспорядки, которые постоянно учиняют южные погромщики, поэтому императорский двор жаловал частную амнистию, позволяющую иметь отдельное подразделение оборонных сил...
— Оборонительным армиям в этой стране, за исключением императорской гвардии, запрещено использовать какую-либо технику, помимо лёгкой брони и кавалерии, — тут же отрезал Гу Юнь. — Даже тяжёлая броня имперской армии не может превышать шести печатей [5] — Куай Ланьту, неужели я что-то запомнил неверно? Или же что-то неверно запомнил ты?
Куай Ланьту вздрогнул от холода в голосе Гу Юня.
Конечно он знал, что превысил полномочия, но считал, что не это было сейчас серьезной проблемой. Сейчас они должны одолеть Фу Чжичэна и претворить в действие "Цзигу Лин". Это будет ничем иным, как небольшим проступком, совершенным ради большой заслуги.
У инспектора не было пути назад:
— Предатель находится сейчас прямо перед нами, маршал действительно желает обсудить нарушение правил простых рядовых солдат?
Гу Юнь нахмурился. Он будто не привык к подобным острым спорам с глазу на глаз. Куай Ланьту немедленно отметил выражение, промелькнувшее на лице Гу Юня, внезапно почувствовав, что этот легендарный Аньдинхоу не так страшен, как о нём говорят. В тот год, в Восточном море на борту военного судна мятежных войск, у Гу Юня были более масляные уста и скользкий язык [6]. И сейчас маршала как будто подменили, будто тогда он был совершенно другим человеком.
Куай Ланьту, невзирая ни на что, решил пойти напролом, осмелел и подумал: "В конце концов, он просто молодой человек с высокой должностью и статусом, не более. Без подчиненных прежнего Аньдинхоу что из себя представляет один только Гу Юнь?"
Фу Чжичэн яростно крикнул:
— Куай, кого это ты назвал предателем?!
Куай Ланьту повысил голос:
— Господа, мы окружены силами повстанцев, лучшее решение сейчас — захватить их предводителя, не давая им никакой возможности отреагировать! Я также прошу всех вас держать ситуацию под контролем, не позволяйте мятежникам связать вам руки!
Фу Чжичэн был рассержен настолько, что начал смеяться, делая своё изначально ужасное лицо ещё страшнее:
— Пленить меня? Подойди и попробуй!