8. (寒江
Hánjiāng — студёная река + отсылка к стихотворению江雪 — «Снег над Цзяном» (стихотворение Лю Цзунъюаня) и двинулись вниз, к снежной иве (тут тоже есть кое что любопытное: 雪柳 — xuěliù — 1) стар. снежная ива (бумажное украшение перед гробом; также 雪柳花))
9. Брат Ханьши — 寒石 - hánshí - крупная [каменная] соль
10. 三司-Sānsī -ист.
1) три государственных министра (司马, 司空, 司徒, с дин. Вост. Хань)
2) три правителя, три высших чиновника провинциальной администрации (и их канцелярии 布政使司,按察使司, 都指挥使司, дин. Мин, или 提学使司, дин. Цин).
11. Указ — расплавленное золото\плавить золото (融 — róng — таять, плавиться; талый, плавленый и 金 –jīn — золото, хим. золото (Au)
12. 水至清则无鱼 — shuǐ zhì qīng zé wú yú — в слишком чистой воде не водится рыба, у чересчур въедливых людей не водится близких, обр. в знач. не стоит иметь завышенных требований
13. стал мягче — 圆融 — yuánróng — 1) мягкий, уступчивый, гибкий
2) будд. полная гармония, слияние; гармоничный, совершенный
14. тигры и волки из-за границы — 虎狼
Hǔláng — тигр и волк (обр. о жестоком, свирепом злодее
15. 禅房 — chánfáng — зал для погружений в созерцание (при храме или монастыре) помещение в буддийском монастыре, куда уединяются для созерцания; жилище в храме
16. 捕风捉影 — bǔ fēng zhuō yǐng — ловить ветер и гоняться за тенью; обр. выдумывать, измышлять, фабриковать, высасывать из пальца, вымышленный, ни на чем не основанный; вымысел, выдумки; томление духа
17. Дядюшка-наставник -师叔 — shīshū
дядюшка-наставник (вежл. о младшем брате учителя или его младшем соученике)
Глава 48 «Тревожное пробуждение»
____
Сердце тревожно забилось: прежде Гу Юнь не замечал, какой выразительный у юноши взгляд.
____
Ляо Жань был потрясен. Он никак не ожидал, что сам уважаемый господин Аньдинхоу однажды почтит храм Ху Го визитом, поэтому быстро показал Чан Гэну на языке жестов: «Разве Аньдинхоу не претит ступать по пеплу от благовоний? Сегодня он так смело шагнул в логово к тигру [1], стоит ли ожидать, что завтра он вернется и омоет кожу полынной травой [2]?»
Чан Гэн не обратил внимания на слова монаха, и на его лице промелькнуло неловкое выражение, поскольку он пока не был готов лицом к лицу встретиться с Гу Юнем и объясниться.
В действительности же дело обстояло так: оба пришли к выводу, что накануне перебрали и вели себя неподобающе, и каждый терзался муками совести.
Ляо Жань бросил на Чан Гэна озадаченный взгляд. В последние годы, для того чтобы подавлять Кость Нечистоты, Чан Гэн достиг таких высот в технике медитации, что мог провести в полной неподвижности два или три дня. Даже этот «бонза» [3] готов был склонить перед ним голову.
Порой стоило пребывающему в смятенных чувствах жителю столицы поймать взгляд юноши, и он невольно заражался его спокойствием. Невероятно прекрасный, облаченный в белые одежды [4], бедный буддийский монах с белым игральным камешком в левой руке сидел на старом молитвенном коврике и всем своим видом должен был излучать неземное спокойствие. Однако одно единственное слово «Аньдинхоу» тяжело упало в воды умиротворения, пустив по водной глади тревожную рябь.
Чан Гэн больше не в силах был сидеть спокойно: он заметался на коврике, неожиданно протянул вперед руку, словно сам не зная, что собирается делать, и поймал на себе пристальный взгляд Ляо Жаня. Это помогло Чан Гэну немного успокоиться: он взял чашку и сделал нервный глоток.
Мастер Жао, который все это время притворялся духом, недоуменно посмотрел на поднявшегося Ляо Жаня и подумал: «Что стряслось? Аньдинхоу явился собирать долги?»
Вскоре в зал быстрым шагом вошел Гу Юнь. Выражение его лица — от уголков глаз до кончиков бровей — было настолько пугающим, что сразу хотелось сунуть голову в петлю. Всем своим видом Гу Юнь давал понять, что будь у него выбор, он бы и кончика носа не сунул в эти стены, а если бы пришлось — ходил бы по этому гнусному полу на носках. С притворной улыбкой на лице он поприветствовал Ляо Жаня:
— Со дня нашей последней встречи кожа мастера стала намного белее.
Ляо Жань повел себя как прекрасно образованный монах, что выше подобных упреков. То есть молитвенно сложил руки и поприветствовал Гу Юня: «Сердце монаха подобно чистому зеркалу, на нем нет ни пылинки».
Оказывается, если ты не способен пойти и принять ванну, ты имеешь право цитировать каноны!