Никто лучше Гу Юня не умел закосить под дурачка. Но он был мастером своего дела: стоило тому притвориться, что у него проблемы со слухом, он становился опаснее тигра, отрастившего крылья [6].
Аньдинхоу — самый великий притворщик в Великой Лян — жизнерадостно спросил его:
— Ах да, так ты принес мне лекарство? Вечером отведу тебя в Сюэмэй Чжай [7]. Там как раз пара новых певичек приехали. Говорят, в конце года в башне Циюань пройдет песенный конкурс на звание лучшей певицы, поэтому предлагаю заранее ознакомиться с их творчеством.
Поскольку Гу Юнь просил захватить с собой лекарство, то Чан Гэн решил, что вопрос не терпит отлагательств. А оказалось, что это все потому, что глухому не в радость наслаждаться цветочным вином [8]. Поэтому с фальшивой улыбкой Чан Гэн ответил:
— Ифу, у каждого лекарства есть побочные эффекты. Если в нем нет особой нужды, ифу лучше не злоупотреблять им.
Гу Юнь ответил ему совершенно невпопад:
— Угу, как удачно, что ты его захватил! В ней можно полежать, погреться и как следует отдохнуть. Иди сюда!
Чан Гэн сдался.
Чан Гэн оправил полы одежды и чинно уселся на край горячего источника. Подняв взгляд, он сказал на языке жестов.
— Император получил донесение о происходящем на Северо-западе. Все под контролем, можешь не переживать.
Гу Юнь медленно кивнул:
— Ну, раз уж ты пришел... Ты ведь пришел сюда не только поговорить со мной? Не хочешь немного поплескаться?
— ... Нет, — хладнокровно отказался Чан Гэн. — Желаю ифу хорошо провести время.
Гу Юнь громко и разочарованно поцокал языком, а затем ничуть не смущаясь, словно Чан Гэн и не мог его смутить, спокойно разделся и зашел в воду.
Чан Гэна это зрелище застало врасплох, он спешно отвел взгляд. Поскольку он не знал, куда ему смотреть, то схватил чарку с вином и украдкой сделал быстрый глоток. Лишь почувствовав вкус вина на губах, он припомнил, что чарка-то была Гу Юня!
Неожиданно Чан Гэн резко вскочил, едва не снеся небольшой столик, и сухо произнес:
— Я пришел лишь сообщить своему ифу последние новости. Если тебе уже донесли, я... Я пойду, у меня есть срочные дела.
— Сяо Чан Гэн, — позвал его Гу Юнь, снимая люли цзин, запотевшее из-за горячего пара. Хотя взгляд маршала был слегка расфокусированным, он напомнил владыку драконов, повелевающих водой, когда облокотился на край бассейна и беспечно произнес: — Мы ведь оба мужчины и от природы сложены одинаково. Что ты тут не видел?
Чан Гэн задержал дыхание и наконец рискнул поднять взгляд. В облаке пара фигура Гу Юня немного расплывалась, зато его шрамы сразу бросались в глаза. Один из них, самый жуткий, пересекал грудь до самой шеи, практически разделяя его тело на две неровно сшитые половинки.
Гу Юнь прекрасно понимал природу соблазна. Чем суровее что-то запрещать, чем дальше уходить от темы, тем больше этого будет хотеться. Поэтому он щедро решил разрешить Чан Гэну вдоволь насмотреться. Все равно его тело представляло собой жалкое зрелище.
— Многие питают глубокую привязанность к своим родителям. Ты не исключение, со мной тоже так было, — сказал Гу Юнь. — Мой отец был точно дикий зверь. Его любимым занятием было натравливать на меня тренировочных марионеток. Тем, кто, держал меня за руку и учил письму, был покойный Император. Тем, кто уговаривал меня принять лекарство и давал в награду засахаренный фрукт, был также покойный Император. Когда я был моложе, то казалось, что никто на свете, кроме него, больше меня не полюбит. Порой подобная привязанность заходит слишком далеко и дает почву иллюзиям. Но со временем все приходит в норму. Чем больше ты будешь об этом думать, чем сильнее будешь поддаваться этому чувству, тем сложнее тебе будет отпустить это.
Чан Гэн было открыл рот, но Гу Юнь притворился глухим, чтобы проигнорировать любые сказанные им слова, и продолжил:
— Ифу знает, что ты хороший мальчик, но склонен излишне утруждать себя. Расслабься, останься со мной на источниках на пару дней. Ты вечно живешь как монах. А толку? Тут так хорошо, столько интересных занятий. Не упрямься.
Примечания:
1. 春风化雨
chūnfēng huàyǔ
весенний ветер рождает дождь (обр. в знач.: сеять семена просвещения; благотворное влияние воспитания)
2. 无欲则刚
wú yù zé gāng
(можно) быть стойким, только не имея страстей (One can be austere if he has no selfish desires)
3. 岿然不动
kuīrán bùdòng
стоять как гора; стоять твердо; быть стойким (непоколебимым); не подвергаться изменениям, быть консервативным