У каждого главнокомандующего в груди бьется сердце, но, к сожалению, оно отлито из чугуна.
Гу Юнь спешил изо всех сил. Его отряд из сотни воинов нельзя было назвать бесполезным, но в итоге они все равно опоздали.
Когда Хо Дань в холодном поту бросился к стенам Императорского города [9], он был поражен, услышав, что северный гарнизон поднял мятеж, императорскую гвардию в срочном порядке мобилизовали, девять ворот городской стены были запечатаны и во дворце царил настоящий хаос.
— Конец 2 тома —
Примечания:
1. Летний зной скрылся на западе. В «Путешествие на Запад» (Один из четырёх классических романов на китайском языке. Написан в 1570 году. Автор У Чэнъэнь) написано: С наступлением осени свет и тьма стали столь скоротечны. Время летело так быстро, я не успевал насладиться пением цикад в первый месяц осени. Летний зной скрылся на западе.
2. 狼王 - Лан-ван - Король Волков. Лан - волк.
3. 狼 - láng - уст. ланы (некитайские племена в Гуандуне и Гуанси)
狼人 - lángrén - жестокий, безжалостный человек; человек-волк
1) Западная легенда гласит, что в полнолуние человек становится волком, причиняя вред человеку или животному, но однажды днем превращается в человека. Причина появления оборотня неизвестна, говорят, что он унаследован или укушен оборотнем.
2) Одно из этнических меньшинств в Китае. Живя на границе между Гуандун и Гуанси, ходят слухи, что у него жесткий характер.
4. 郡主 - jùnzhǔ - ист. цзюньчжу (принцесса, великая княжна)
5. 黑脸 - hēiliǎn - театр. чёрное лицо (грим справедливого чиновника)
6. 阎王 - yánwáng; yánwang - миф. Янь-ван, владыка ада (загробного мира)
7. 鸦雀无声 - yāquèwúshēng - не слышно ни вороны, ни воробья (обр. в знач.: (царит) мертвая тишина, (стоит) гробовое молчание)
8. 七彩 - qīcǎi - цветной, семь основных цветов (красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, синий, голубой, фиолетовый
9. 皇城 - huángchéng - Императорский (Запретный) город (напр. центральная часть Пекина)
Глава 56 «Гром»
____
Никто больше никогда не назовет его своим сыном или наследником.
____
Чан Гэн побежал за ним следом:
— Ифу, постой!
Гу Юнь уже был в седле и смотрел на него сверху вниз. Боевой конь обладал таким же нетерпеливым нравом, как и его хозяин: даже с натянутыми поводьями животное беспокойно переминалось на месте.
Кровь отхлынула от лица Чан Гэна и, казалось, вся прилила к его ладони, пачкая рукав. Всем своим видом он напоминал оживший портрет в стиле Баймяо [1].
Будто он надел маску и скрыл под ней всю боль, что отражалась на его лице совсем недавно.
— В случае если господину Хо не удастся сдержать генерала Таня, то, приехав в столицу, ифу вызовет огонь на себя.
Гу Юнь приподнял тонкую длинную бровь и собирался высказаться, но Чан Гэн его перебил:
— Хотя я вижу, что, даже понимая, что тем самым он навлечет на себя беду, ифу отправится в столицу, поскольку императорская гвардия [2] не в состоянии остановить северный гарнизон. Сейчас никто, кроме ифу, не сможет ничего сделать с генералом Танем. Если в столице поднимется восстание, невозможно будет даже представить, какие будут последствия.
Чан Гэн сделал глубокий вдох и протянул к нему окровавленную руку.
— Если Император тебя арестует, то внесет разлад в ряды всего высшего военного командования Великой Лян. Боюсь, что это может привести к катастрофе. Прошу ифу оставить мне свой личный знак, чтобы успокоить людей.
На лице Гу Юня расцвело изумление. Ребенок, за благополучие которого он переживал всем сердцем, вдруг показался ему совсем незнакомым.
Люди — многогранные существа. Бывает, что на публике человек, сохраняя вид крайне величественный, способен во всеуслышание бросить вызов ветру и тучам [3]. Однако, стоит ему оказаться среди домочадцев, как он тут же превращается в невежественного ребенка, которому неведомо, что такое голод и холод.
Хотя Чан Гэн с каждым годом все меньше походил на непочтительного к старшим ребенка, постоянно звавшего его «Шилю», и несмотря на то, что они все больше отдалялись, юноша по-прежнему полагался на маленького ифу... И в глубине своего сердца благоговел перед ним. Просыпаясь посреди ночи, Чан Гэн страдал от прорастающих глубоко в душе страстных желаний, которые смешивались с привязанностью к Гу Юню, и был не в силах выразить свои чувства. Это походило на любовь к отцу или названному старшему брату и оттого казалось запретным.