3. Тянь-лао - 天牢 - tiānláo - тюрьма, в которой содержатся тяжелые заключенные или заключенные, приговоренные к смертной казни.
В древности тюрьму так называли потому, что в ней нет счета дням, всегда темно и мрачно.
4. 初出茅庐 - chūchū máolú - впервые вышел из тростниковой хижины (обр.) только что вступивший на жизненный путь; неопытный, новичок, делающий первые шаги; неоперившийся, зеленый
5. Хуцзя - 胡笳 - hújiā - стар. тростниковая флейта (дудка, у населения Севера)
6. 烟尘 - yānchén - дым и пыль (обр. в. знач. тревога в связи с вторжением кочевников или мятежников)
7. 真如 - zhēnrú - будд. истинное и неизменное; истинная (абсолютная) сущность; истинно сущее (санскр. bhūta-tathātā)
8. 嘉峪关 - jiāyùguān - крепость Цзяюй - застава Цзяюйгуань (участок Великой китайской стены, находится на территории провинции Ганьсу. Это самая важная западная застава Великой китайской стены)
9. 亡羊补牢 - wáng yáng bǔ láo - чинить хлев, когда овцы пропали (обр. в знач.: а) запоздалое благоразумие; б) извлекать уроки из прежних ошибок; лучше поздно, чем никогда)
10. 秦岭 - qínlǐng - Циньлин (горный хребет в северо-западной части Китае)
11. 放虎归山 - fànghǔ guīshān - отпускать тигра в горы (обр. в знач.: отпустить злодея на свободу)
12. 火烧眉毛 - huǒshāo méimáo - как огонь палит брови (обр. в знач.: неотложный, не терпящий промедления; настоятельный, крайне срочный; экстренный)
Глава 58 «Занесенный клинок»
____
— Объявляем высочайшую волю... Пригласите сюда императорского дядю.
____
Ли Фэна пробрала дрожь, и на глазах у Чан Гэна правитель рухнул на трон с пустым выражением лица. На мгновение мрачное удовлетворение затуманило обычно рациональный разум молодого человека. В погруженном в тишину тронном зале Чан Гэну, который привык держать чувства в узде, пришлось ущипнуть себя за ладонь, чтобы прогнать кровожадное удовлетворение. Ведь он прекрасно понимал, что в нем сейчас заговорила Кость Нечистоты, и это не его истинные намерения.
Чан Гэн открыл рот, но в его словах было немного искренности:
— Брат-император [1], пожалуйста, позаботьтесь о себе.
Могло показаться, что это не он недавно желал убить Ли Фэна.
Стоило Яньбэй-вану только заговорить, как потрясенные гражданские и военные чиновники в тронном зале один за другим поспешили любезно поддержать его:
— Ваше Величество, пожалуйста, позаботьтесь о себе.
Ли Фэн медленно перевел взгляд на Чан Гэна. Формально тот считался его единственным младшим братом, но правитель очень редко уделял ему внимание. С тех пор как Его Высочество четвертый принц Ли Минь получил титул и был принят ко двору, он не только практически никогда не высказывал своего мнения, но и не спешил знакомиться с другими придворными сановниками. Ни разу не воспользовался он и именем Гу Юня, чтобы завязать беседу с военными чинами. Лишь иногда юноша обсуждал «Шицзин» и «Шуцзин» [2] с парой бедных ханьлиньских академиков.
Выражение лица Чан Гэна совершенно не изменилось: он словно и не замечал направленного на него внимательного взгляда, сохраняя полное хладнокровие.
— Раз генерал Чжао пожертвовал собой, то некому будет защитить воды Восточного моря. И как только иностранцы повернут на север, то смогут напрямую прорваться в порт Дагу [3]. Пока не поздно, прошу брата-императора избавиться от всех отвлекающих мыслей и быстро принять решение.
Разумеется, Ли Фэн и сам это понимал, но на душе у него была полная неразбериха, отчего он лишился дара речи.
Когда дядя Императора, князь Го, которого уже утомили окружавшие его бесконечные пересуды на улицах и рынках, бросил из-под полуопущенных век взгляд на правителя, то наконец набрался смелости и высказал свое мнение:
— Ваше Величество, северный гарнизон в предместьях столицы — самый крупный из всех, которыми мы располагаем. На многие ли вокруг сплошная равнина. Если дать здесь бой врагу, то преимущество будет не на нашей стороне. Более того, расследование дела о восстании Тань Хунфэя еще не закончено. Северный гарнизон остался без сильного лидера. Если всех морских драконов в Цзяннани уничтожат, что станет с северным гарнизоном? Кто тогда сможет гарантировать неприступность стен столицы? Самым удачным решением сейчас было бы... как насчет... ох... — князь Го осекся, чувствуя, что взгляды всех присутствующих в тронном зале генералов впиваются ему в спину подобно стрелам байхун.
Старый хрыч еще собственный зад не успел подтереть, а уже раздавал советы. Стоило подняться небольшому ветру, как у него хватило наглости предложить Его Величеству перенести столицу. Если бы не внезапное нападение внешних врагов и общая неразбериха во внутренних делах, за одно это предложение его бы, наверное, разорвали на куски и сожрали.