Судя по звукам, у того, кто играл на флейте, были тонны энергии. Сразу не скажешь о том, что такой человек вообще способен заболеть. От этих мыслей на сердце Чан Гэна отлегло.
— Я слышал от Гэ Пансяо, что вы готовите новое лекарство для Шилю. Что-то случилось?
Учитель Шэнь раздраженно уставился на цвет кипящего лекарственного супа.
— Ничего особенного, всего лишь смена сезона. Для каждого времени года нужны разные лекарства. А с его деликатной болезнью... Ох... Ты пришел как раз вовремя! Он тут кое-что приготовил для тебя. Правда, я понятия не имею где. Да и он собирался отдать это только завтра. Но так как ты уже пришел, иди, взгляни.
Примечания:
Нянцзы на китайском диалекте — женщина.
2. Пансяо на китайском диалекте — маленький и толстый.
3. Глаз тысячи миль — 千里眼 — qiānlǐyǎn:
1) дальновидный, прозорливый
2) бинокль; телескоп
4. 1 ли — примерно 0,5 км. 10 ли = 5 км.
5. Сюнь — тип музыкального духового инструмента в форме яйца с отверстиями.
Глава 2 «Ифу»
***
Этой ночью вдоль речных вод плыли огоньки. Заблудшие души возвращались домой.
***
Взяв еще горячую миску со свежесваренным лекарством, Чан Гэн неторопливо вошел в комнату своего молодого отца.
Комнату Шэнь Шилю освещала только одна тусклая масляная лампа. Её свет был настолько мал, что можно было сравнить его размер с бобом. Или с крохотным светлячком.
Шэнь Шилю сидел у окна. Тень лампы скрыла часть его лица и со стороны казалось, что он спит. Он не пользовался «короной» [2] для волос, и его распущенные волосы красиво рассыпались по плечам и спине.
Две крохотные и весьма привлекательные точки цвета киновари спрятались в уголке глаза и на мочке уха. Настолько крохотные, будто они появились от прикосновения кончика иглы. Единственный скудный источник света был обращен на эту пару совершенных символов красоты ослеплявших своей простотой и совершенством.
Чан Гэн наблюдал за ним в полумраке просторной комнаты и отметил, что в подобном свете очарование Шилю только усилилось.
Его совершенный облик был бесподобен, и каждый раз Чан Гэн смотрел на него, будто впервые, взволнованно задерживая дыхание от безмолвного восторга.
Он быстро моргнул, пытаясь отвлечься от пары кроваво-красных точек перед глазами. Сглотнув, он расслабился и громко сказал:
— Шилю! Прими лекарство!
Из-за подросткового возраста у Чан Гэна ломался голос, и ему было достаточно трудно говорить с полуглухим человеком. К счастью, Шэнь Шилю услышал его, и жуткие звуки флейты прекратились.
Чтобы разглядеть стоявшего в дверях Чан Гэна, Шэнь Шилю прищурился:
— Ну и где твои манеры? Ты понимаешь, к кому обращаешься?
Шэнь Шилю был всего на семь-восемь лет старше Чан Гэна. Он до сих пор не был женат. Полностью осознавая свою бесполезную натуру, Шэнь Шилю был вполне не против прожить всю жизнь в гордом одиночестве. Без жены. Но вдруг у него появился сын, которого он должен был воспитывать. Проблема в том, что он совершенно ничего не хотел делать — кроме как крепко держать этого мальчишку возле себя. Вот только бездействуя, он с трудом мог отстаивать свою роль «отца».
Чан Гэн проигнорировал возмущение со стороны Шилю и осторожно поставил перед ним миску с лекарством.
— Пей, пока горячее. И уже поздно. Так что как выпьешь, сразу ложись!
Отложив флейту в сторону, Шилю взял миску в руки.
— Какой неблагодарный... Тебе так плохо живется, будучи моим сыном? Я потратил столько сил, чтобы обращаться с тобой как следует!
Быстро осушив миску с лекарством, он сделал пару глотков чистой воды, которую ему протянул Чан Гэн, и махнул рукой, обращая на себя внимание:
— Я сегодня был на рынке в Чанъяне и принес для тебя кое-что потрясающие! Иди сюда!
Пока Шэнь Шилю искал это «кое-что», он так низко наклонился к столу, что едва не касался его кончиком носа.
Чан Гэн не мог не вмешаться:
— Что ты ищешь? Давай я помогу? — Он нахмурился и добавил: — Я уже вырос! Неужели ты не можешь придумать ничего другого, кроме как приносить мне детские игрушки?
«Если у тебя так много свободного времени, почему бы просто не перестать доставлять мне неприятности и позволить заниматься более полезными вещами!»
Но эту мысль Чан Гэн не стал произносить вслух, посчитав немного обидной.
К сожалению, из года в год господин Сюй Байху редко оставался дома. Он был хорошим и честным человеком, который всегда был очень добр к Чан Гэну, даже несмотря на то, что практически не общался с ним. Так вышло, что Чан Гэн начал часто думать об этом и о том, что самые важные годы своей жизни он провел со своим неисправимым ифу.