–Дядя Гу, поторопись!
Гу Юнь:
–Беги помедленнее, не упади!
——————————
В канун Нового года сад был ярко освещен, и Шэнь Янь наконец-то увидела, что представляла собой железная кукла на крыше: большое существо ростом в два человека, сделанное в тонкую полоску, на нем была танцевальная юбка и длинные рукава, словно сияющая теневая марионетка. Он почти царапал веерную кость Гу Юня и обернул вокруг него несколько футов шелка и вихрился в облаке дымного пара, освещенный несколькими паровыми лампами на крыше, что делало его похожим на прекрасную женщину.
Во дворе фонари свисали с обоих концов воздушного змея, поднимаясь в воздух, как большой цветок лотоса, висящий в воздухе.
В сумерках в ближних и дальних деревнях раздавались звуки петард, которые становились настолько громкими, что людям приходилось повышать голос, когда они разговаривали внутри помещения.
Место, где двадцать лет назад не было никого на тысячи миль, наконец-то возродилось усилиями целого поколения наконец-то обрело свою жизненную силу.
В отличие от столицы, где было много песен и танцев, в старом саду был настоящий семейный праздник, где четверо взрослых и ребенок сидели вокруг маленькой печки и сами готовили мясо и вино.
Гу Юню было разрешено выпить три чашки вина. В Новый год он мог получить от Чан Гэна только две чашки вина, поэтому ему не нужно было говорить об этом, он так дорожил им, что делал глоток и пробовал его полдня, отказываясь оставить хоть каплю. Когда три чашки закончились и он собирался снова протянуть руку, Чан Гэн поднял руку и удержал его, как будто так и было задумано, глядя на него с неявным предупреждением. Оглядываясь назад без улыбки, он на самом деле казался немного кокетливым.
Самым невыносимым для Чан Гэна было избежать взгляда Гу Юня, и он отказался его принять.
Шэнь И сказал Гу Юню:
–Не строй глазки в присутствии моей дочери.
Шэнь Янь уже хотела спать и прижималась к Чэнь Цинсюй, постоянно зевая. Император сухо кашлянул, убрал руку и ласково сказал ей:
–Янь-эр засыпает? Иди спать.
Шэнь Янь энергично потерла глаза:
–Я должна следить за ночью, я еще не съела пельмени.
Гу Юнь улыбнулся и приготовил для нее горшок с пельменями, затем он взял два Гэфэнжэня со стойки во дворе и бросил один Шэнь И:
–Цзипин, иди сюда, сделай пару трюков, посмотрим, насколько ты расслабился и разбудим мою племянницу.
Два Гэфэнжэня не были острыми, и длинные палки из базальтового железа столкнулись друг с другом с "лязгом", который был долго слышен в холодной ночи.
Гу Юнь ушел, как только коснулся его, наступая на резные перила и коридоры, и несколькими ласточкиными шагами вскочил на крышу парадной комнаты, за ним последовал Шэнь И. Они вдвоем играли не столько в игру, сколько в детский спектакль, ни один из них не старался изо всех сил, но Гэфэнжэнь сыграл свою роль, и Гу Юнь забрался на крышу, наступив на танцующую вeepную часть железной руки вращающейся марионетки, разноцветный шелк расцвел под его ногами, Шэнь И допустил ошибку и беспристрастно направил Гэфэнжэнь в руке вперед и точно поймал шестерню на плече железной марионетки. Мягкий звук и железная марионетка была прибита на место, как раз в такт со звуком лиры, неподалеку.
–Ублюдок, – с улыбкой выругался Гу Юнь, затем он топнул ногой, прежде чем потерял равновесие с железной марионеткой, сила которой была не слишком легкой, но и не слишком тяжелой, Гэфэнжэнь Шэнь И. Под их руками железная кукла была похожа на хорошую игрушку: она танцевала, когда ей говорили танцевать, и останавливалась, когда ей говорили остановиться, повторяя звуки музыки, как будто оживала.
Шэнь Янь совсем не хотелось спать, и она не могла оторвать глаз от этого зрелища.
Где-то прогремел фейерверк, и тени железной куклы и двух мужчин почти растаяли в нем.
Чэнь Цинсюй покачала головой и рассмеялась:
–Эти два генерала-жонглера непостижимы.
–Разве это не хорошее предзнаменование – использовать острый Гэфэнжэнь границы и государства для развлечения?
Чан Гэн поставил свой бокал и достал Деревянную табличку Линьюань из ремонтной коробки. Теперь из пяти частей осталось только две. Осталась деревянная табличка из трех частей, он снял ее и передал одну часть Чэнь Цинсюй:
–Я вернул мастеру Ляо Жаню и семье Ду Деревянные таблички Линьюань, а Фэн Хань оставил завещание и попросил Гэ Ченя унаследовать ее, я отдал ее Сяо Гэ, и теперь собственность семьи Чэнь также возвращена первоначальному владельцу, я сохраню собственность генерала Чжуна и передам ее, когда в будущем встречу подходящего человека.