После того, как он закончил свою вызывающую речь, маршал несколько раз моргнул и широко улыбнулся, обнажая белые зубы.
Цао Нянцзы незамедлительно отвел робкий взгляд. Гэ Пансяо также был ошеломлен – он не ожидал, что Великий Маршал будет таким же бесстыдником, как "Шэнь Шилю".
Гу Юнь сложил руки за спиной; его длинные пальцы перебирали деревянные бусины браслета, подаренного ему Императором. Пройдя через заброшенный внутренний двор, Аньдинхоу рассказал:
— Моя мать давно умерла, а я до сих пор не женат. Холостяк – ни молод, ни стар. Зачем такому, как я, множество прекрасных дам? Их присутствие здесь будет несколько неуместным.
Это прозвучало так, будто он тут самый праведный человек из всех.
Цао Нянцзы не смел поднять на Гу Юня глаза – когда дело доходило до симпатичных мужчин, он никогда не решался на подобное. Он застенчиво задал вопрос:
— Господин... Аньдинхоу... в той пьесе были слова: "Ступив в поместье лишь раз, уйдешь вглубь навсегда..."
Гу Юнь не смог сдержать смех и решил подразнить мальчика:
— Неужели ты расстанешься со своим юным Сяо, чтобы стать моим благоверным супругом? [2]
Маленькое лицо Цао Нянцзы покраснело, как зад обезьяны.
Выражение лица Чан Гэна вмиг изменилось.
— Ифу! – возмутился он.
И только теперь Гу Юнь вспомнил, что он все-таки старший в этом доме. Он с трудом вернул себе достопочтенный вид:
— В моем поместье не так много правил. Если захотите поесть, то на кухне вам помогут найти продукты, из которых приготовят все, что пожелаете. На заднем дворе располагаются библиотека, оружейная и конюшня. Делайте что хотите: можете читать, практиковать боевые искусства или кататься на лошадях – все зависит исключительно от вашего желания.
Шэнь И обычно заезжает сюда в свободное время. Если же он будет занят, я попрошу найти для вас другого учителя. Нет необходимости уведомлять меня, если вы решили пойти поиграть. На улице постарайтесь не нарываться на неприятности... Хм... Дайте подумать, что же еще?..
Поразмыслив немного, Гу Юнь развернулся и продолжил:
— Ах, да, некоторые слуги уже преклонного возраста – они неизбежно медлительны. Пожалуйста, не сердитесь и простите их за это.
Маршал давал самые общие наставления, но сердце Чан Гэна беспричинно сжималось от диковинного тепла в словах маршала – пускай это тепло предназначалось совсем не ему.
Гу Юнь похлопал Чан Гэна по спине:
— Тут немного пустынно, но постарайся думать о моем доме, как о своем собственном.
Еще очень-очень долго после прибытия в поместье Аньдинхоу, у Чан Гэна не было возможности увидеть Гу Юня снова.
Новый Император должен был занять трон, а потому, господина Вэй-вана следовало запугать; также нужно было разобраться с захваченным в плен принцем варваров. Помимо этого, необходимо было расставить все точки над "и" в ситуации, когда варвары посмели вторгнуться на чужие земли без наглядного повода. А это влекло за собой череду непрерывных переговоров, тщательных расследований и тому подобное.
Чан Гэн считал себя прилежным учеником, но каждое утро он не успевал еще толком проснуться, как Гу Юнь уже уходил. Когда Чан Гэн просыпался среди ночи, Гу Юня все еще не было дома.
Сезон удушающей жары подошел к концу, также спешно минула хмурая осень. Начался сезон отопления печей.
К середине ночи каменная тропинка покрылась тонким слоем льда. Воздух наполнился облаками холодного серебристого тумана. С конца улицы донесся цокот копыт. Пара черных скакунов рассекли туманный покров и остановились у заднего входа в поместье Аньдинхоу. Тихо заскрипела повозка, и из трех нагревательных трубок повалил заклубившийся густой пар. Толкнув дверь наружу, первым вышел Шэнь И.
Из его рта шел теплый белый пар – он заговорил с человеком внутри повозки:
— Я думаю, что тебе не следует выходить. Пусть слуги откроют ворота и экипаж заедет во двор. Тут слишком холодно.
Другим человеком был Гу Юнь. Он согласно промычал. На его лице рябью мелькнула тень безмерной усталости, в то же время, боевой дух казался в порядке. Гу Юнь попросил конюха:
— Открой ворота.
Конюх тотчас же подчинился его приказу и, соскочив с повозки, бросился открывать.
Шэнь И спросил:
- Головная боль утихла?
Гу Юнь лениво отозвался, растягивая гласные:
— Ага, я бы запросто прикончил еще нескольких Цзя Лаев.