Гу Юнь подумал, что когда мальчик вырастет, он станет достойным и благородным мужем, а не генералом-убийцей, к которому не посмеют приблизиться ни демоны, ни боги.
Ну вот и наступил конец года.
В первый год правления нового Императора, стоило ему вступить на престол, как он назвал наступающую эру "Лунань" [1] и объявил об общей амнистии на всей территории Центральной равнины.
В стране, в столичной тюрьме которой был заключен Принц варваров Цзялай Инхо.
В течении последних двух месяцев Император терпеливо замалчивал всё, связанное с Принцем варваров, и выражал свое мнение самыми окольными путями. Условие со стороны старого короля-волка по увеличению дани на десять процентов каждый год было весьма заманчивым, но при этом Император не хотел бы проявить неуважение по отношению к Гу Юню, именно из-за этого, во время каждого совещания данный вопрос не затрагивался. Письма из Министерства Доходов и от Аньдинхоу были отложены до ежегодного ритуала большого жертвоприношения Небу [2]. И только после все, наконец, увидели результат этих затяжных споров.
Императорская гвардия рассредоточилась по обе стороны от Аньдинхоу. Шэнь И с выкриком пришпорил коня и направился в сторону облаченного в легкую броню Гу Юня.
Гу Юнь посмотрел на остановившегося возле него Шэнь И и медленно развернул лошадь, чтобы двинуться в обратном направлении. Шэнь И быстро среагировал и последовал за ним.
- Великий Маршал, вижу, что на этот раз Его Величество твердо решил "выпустить тигра обратно на гору", - сказал Шэнь И. - Что будем делать?
- Сын неба [3] совершил пред Небом ритуал, исполняя великое желание богов, его слова подобны яшмовым речам [4]. Вылитую воду трудно собрать [5]. Как по-твоему я мог вмешаться? - без тени эмоций на лице сказал Гу Юнь. - Чтобы меня успокоить, Его Величество пообещал снабдить Черный Железный Лагерь тридцатью колесницами и четырьмя сотнями комплектов железной брони. Его указ уже передали в Лин Шу. Его Величество до конца верен идеалам, проявляя высшую гуманность и справедливость, он сделал все, что было в его силах. Разве я мог бессовестно влезть и продолжать бесконечно приставать к нему с такими мелочами?
Новому Императору было чуть больше тридцати лет. В сравнении с его почившим отцом, он был более жестким.
Гу Юнь совершенно не переживал по поводу нового Сына Неба, ему в большей степени было все равно, был ли новый Император жестоким или нет. Проблема заключалась в том, что его политика в отношении пограничных территорий шла вразрез с ожиданиями покойного Императора. Это был весьма недальновидный расчет.
Гу Юнь и Шэнь И молча ступали бок о бок.
- Фактом остается и то, что казна пуста, - сказал Гу Юнь. - Его Величество только унаследовал трон, и он не признает, что он немного поспешил, ты же понимаешь это. Вчера к нам с запада отправили безобразного посла в "огромной высокой шляпе" [6] с длинным носом и впалыми щеками. Они вчера так много говорили, что у меня до сих пор звенит в ушах от их болтовни.
Шэнь И потребовалось немного времени, чтобы ответить:
- Ты же не говоришь о верховном понтифике?..
В сердцах большинства людей Великой Лян западные люди вели себя совершенно неприемлемо: "Папа" никогда не хотел оставаться в стенах своего храма и его широкополая шляпа [9] мелькала повсюду, а еще он везде совал свой длинный нос. Неужели слово их Короля не имеет никакого значения - разве это не прямой призыв к началу мятежа?
Гу Юнь кивнул.
- Они хотят завести торговые отношения. Вчера я немного подслушал разговор между ними. Они заинтересованы в том, чтобы продлить Великий Шелковый Путь [7] вдоль западной границы до крупнейших торговых трактов. Обе стороны гарантируют предоставлять войска для охраны и обеспечения бесперебойной торговли. Наговорив ему цветистых слов [8] с три короба, он достал карту и одним взмахом кисти расписал все так, что искушенный Император затрепетал от перспектив и выгоды этих совершенно нереальных финансовых отношений.
Шэнь И улыбнулся:
- Торговля - это же хорошо, о чем ты говоришь?
- Я не говорю о том, что торговля - это плохо, просто потому, что я не очень хорошо разбираюсь в таких вопросах, - сказал Гу Юнь. - Я думаю о том, что если иностранцы будут заниматься торговлей с нашей страной, то это может быть не очень выгодно для их стороны.
— Почему же они проделали такой долгий путь, если с этого для них не было никакой выгоды? Они будто преследовали какие-то личные скрытые мотивы.