– Вам чинили препятствия в ходе расследования?
– Военные всячески пытались мне помешать, и я уверен, что были совершены убийства.
– Пятый ветеран?
– Все пять ветеранов умерли насильственной смертью: трое – в Гизе, а двое выживших – в своих селениях. Таково мое убеждение. Продолжать расследование надлежит старшему судье царского портика, но…
– Что – но?
Пазаир колебался. Передним стоял визирь. Необдуманные слова могли обернуться для него полным крахом, но скрыть свои мысли было все равно что солгать. Те, кто пытались обмануть Баги, больше в его администрации не работали.
– Но у меня ощущение, что он не проявит должного упорства.
– Вы обвиняете в недобросовестности высшего судью Мемфиса?
– У меня такое чувство, что борьба с темными силами его уже не слишком привлекает. В силу своего опыта он предвидит столько нежелательных последствий, что предпочитает оставаться в стороне и не ступать на опасную территорию.
– Суждение крайне суровое. Вы считаете, что он подкуплен?
– Просто связан с влиятельными людьми и не хочет вызывать их недовольство.
– Это не слишком вяжется с правосудием.
– Я действительно представляю себе его иначе.
– Если полководец Ашер будет осужден, он подаст апелляцию.
– Это его право.
– Каким бы ни был вердикт, старший судья царского портика не отстранит вас от этого дела и попросит продолжать расследование невыясненных обстоятельств.
– Позвольте мне в этом усомниться.
– Напрасно, ибо я дам ему такой приказ. Я хочу добиться полной ясности в этом деле, судья Пазаир.
– Сути вернулся вчера вечером, – сообщил Пазаиру Кем.
Судья был поражен.
– Почему он не пришел сюда?
– Он под стражей, в казарме.
– Это противозаконно!
Пазаир кинулся в центральную казарму, где его принял писец, возглавлявший отряд.
– Я требую объяснений.
– Мы отправились на место происшествия. Офицер Сути узнал место, но тела мы там не нашли. Я счел нужным арестовать офицера Сути.
– Это решение незаконно, пока не завершился текущий процесс.
Писец признал правоту судьи. Сути был сразу же освобожден.
Друзья обнялись.
– Как с тобой обращались?
– Отлично. Мои спутники были убеждены в виновности Ашера, провал операции привел их в отчаяние. Всю пещеру разнесли, лишь бы замести следы.
– А ведь мы держали все в тайне.
– Ашер и его сторонники приняли меры предосторожности. Я так же наивен, как и ты, Пазаир. Вдвоем нам их не одолеть.
– Во-первых, процесс еще не проигран, а во-вторых, мне дана полная свобода действий.
Процесс возобновился на следующий день.
Пазаир вызвал Сути.
– Расскажите об экспедиции на место преступления.
– В присутствии свидетелей, находившихся под присягой, я констатировал исчезновение тела. Инженерные войска перевернули там все вверх дном.
– Смех, да и только, – отреагировал Ашер. – Офицер сочинил сказку, а теперь ищет себе оправдания.
– Вы настаиваете на своих обвинениях, офицер Сути?
– Я видел, как полководец Ашер истязал и убил египтянина.
– И где же тело? – язвительно спросил обвиняемый.
– Вы позаботились, чтобы оно исчезло!
– Чтобы я, полководец, стоящий во главе азиатского отряда египетского войска, действовал как последний разбойник?! Да кто в это поверит? Может, все как раз наоборот: это вы в заговоре с бедуинами прикончили своего колесничего? Что, если преступник – вы и вам понадобилось обвинить другого, чтобы выгородить себя? В отсутствие доказательств дело оборачивается против того, кто его затеял. Поэтому я требую, чтобы вы понесли наказание.
Сути сжал кулаки.
– Вы виновны, и вы это знаете. Как вы смеете выступать наставником лучших наших бойцов, если вы расправились с одним из ваших людей и отправили собственных солдат во вражескую западню?
Ашер заговорил вкрадчиво.
– Присяжные не преминут заметить, что измышления час от часу становятся все более вопиющими. Скоро меня обвинят в истреблении египетского войска!
Насмешливая улыбка полководца покорила аудиторию.
– Сути выступает под присягой, – напомнил Пазаир, – а вы признали его воинские заслуги.
– Победы вскружили ему в голову.
– Исчезновение тела не отменяет свидетельских показаний офицера.
– Но согласитесь, судья Пазаир, значительно снижает их весомость! Я тоже даю показания под присягой. Неужели мое слово значит меньше, чем слово Сути? Может, он и стал очевидцем убийства, но насчет убийцы ошибся. Если он согласится сей же час при всех принести мне свои извинения, я согласен забыть о его умопомрачении.
Судья обратился к обвинителю.
– Офицер Сути, вы принимаете это предложение?
– Выйдя из переделки, где я чуть не расстался с жизнью, я поклялся добиться осуждения гнуснейшего из людей. Ашер хитер, знает, как посеять сомнения, вызвать недоверие к суду. Теперь он предлагает мне отречься! До последнего вздоха я буду во всеуслышание говорить правду.
– Перед лицом слепой непримиримости утратившего разум воина я, полководец и правый царский знаменосец, заявляю о своей невиновности.
Сути готов был броситься на полководца и придушить его. Выразительный взгляд Пазаира заставил его одуматься.
– Кто-нибудь из присутствующих хочет взять слово?
Все молчали.
– Раз так, предлагаю присяжным приступить к совещанию.
***
Присяжные заседали в одном из залов дворца, судья председательствовал на совещании, но не имел права вмешиваться, поддерживая ту или иную сторону. Его роль сводилась к тому, чтобы предоставлять слово, предотвращать столкновения и следить за соблюдением порядка.
Монтумес выступил первым объективно и сдержанно. Потом было внесено несколько уточнений, но в целом его выводы были утверждены без особых изменений. Менее двух часов спустя Пазаир зачитал вердикт, а Ярти зафиксировал его в письменной форме.
– Зубной лекарь Кадаш признан виновным в лжесвидетельстве. Учитывая незначительный характер произнесенной лжи, его высокие профессиональные заслуги и возраст, Кадаш приговаривается к уплате одного тучного быка в пользу храма и ста мешков зерна в пользу казармы ветеранов, чей покой он потревожил своим неуместным появлением.
Зубной лекарь с облегчением стукнул себя по колену.
– Признает ли зубной лекарь Кадаш этот приговор или желает подать апелляцию?
Лекарь встал.
– Признаю, судья Пазаир.
– Никакой вины не признано за химиком Чечи.
На лице Чечи не отразилось ни малейшей реакции. Он даже не улыбнулся.
– Полководец Ашер признан виновным в двух административных нарушениях, не повлекших за собой последствий для азиатского войска. Кроме того, принимаются принесенные им извинения. Ему выносится простое предупреждение, во избежание повторения подобных оплошностей. Присяжные считают, что факт убийства формально и окончательно установлен не был. Следовательно, на данный момент полководец Ашер не считается предателем и преступником, однако свидетельство офицера Сути не квалифицируется как клеветническое. Поскольку присяжные не смогли вынести безоговорочного суждения в силу неясности многих ключевых фактов, суд просит о продлении расследования с целью скорейшего выявления истины.
39
Верховный судья царского портика поливал клумбу, где ирисы росли вперемешку с гибискусами. Пять лет назад он овдовел и теперь жил один в одной из усадеб южного квартала.
– Ну что, гордитесь собой, Пазаир? Запятнали репутацию всеми уважаемого полководца, посеяли смуту в умах людей, но все же не добились победы для своего друга Сути.
– Я не ставил себе такой цели.
– Чего же вы хотели?
– Правды.
– А-а, правды! Это, знаете ли, вещь скользкая, словно речная рыба.