— Вот тут есть как раз какая-то! — Павел отобрал у одного из собравшихся взятый тем с собой раритет, подписанный Лимоновым.
— Давай сюда! — оживился МГО.
— Права не имеете! — рискнул пискнуть обиженный очкарик — хозяин «Лимонки».
— Слышь, барбос, ёбтить! Быстро еблом в жопу уткунулся! — приказал ему Пётр, давая лёгкого пинка. От удара очкарик однако всё же вырубился.
Приняв листы газеты, Обморок запихал их Андрею Юрьевичу глубоко в глотку. Будучи в глубоком нокауте, Андрей не возражал.
Тут взор Лобастого упал на новый партийный флаг — «граната» вместо «серпа и молота». Эта невинная мелочь почему-то вывела его из равновесия.
— Бляди, над собственным же нацболовским флагом, над прошлым своим глумитесь! — Семён от души высморкался в полотнище флага.
Мистер Обморок решил вписаться:
— Тебе-то что за дело? Пусть хоть член негритянский в кругу у них будет! Пусть хоть порванное очко вождя!
— Ну, погорячился, — признал Семён. — Виноват. Тем не менее, конференции не будет. Все вышли нахуй, и — по домам!
— А если где увижу больше четырёх «другороссов» в одном помещении за раз, — пригрозил на прощание МГО, — всех выебу, как хохлов новороссы!
Глава X
Пока Эдуард Багиров лечил нервы, временно проживая у одного из многочисленных гей-партнёров, а sir Gay Минаев снимал очередной выпуск своего тупорогого шоу, пригласив на него в качестве гостьи Ксению Собчак, в Организации Национальных Избавителей случилась форменная достоевщина. Вот что произошло…
Мистер Хеопс, к сожалению, несколько переоценил собственные силы. Убивая по заданию Овтсежоба чурбанов, которые торговали спайсами и миксами, он как-то упустил момент, когда перестал видеть в этом малейший смысл. Кровавая арифметика, направлявшая его карающую десницу, заключалась в простом и понятном принципе, которым он привык руководствоваться — «лучше один мёртвый барыга, чем пятьдесят изувеченных и отравленных невиновных». Увы, данная концепция в его глазах изжила себя, а идея выкупа жизней ценой смерти стала вызывать лишь тошноту. Метафизическая тошнота переросла вскоре под воздействием алкоголя в аккуратные абстракционистские лужи рвоты на собянинской брусчатке. Циклическая фабула некогда весьма и весьма достойной жизни Хеопса отныне гласила: «Чем больше выпьешь, тем обильнее проблюёшься; чем скорее проблюёшься, тем быстрее протрезвеешь; ну а трезвым снова униженно побежишь в круглосуточный магаз к наглым чуркобесам».
Незаметно пришло время, когда Хеопс вынужден был констатировать, что никакого выхода из своего запоя он не видит. Друзья, прежде всего — его старые боевые товарищи «фанатского» периода, в бессилии опускали руки. Хотя Мистер Хеопс выполнял задания, которые изредка пока ещё назначались ему руководством «ОНИ», он не испытывал уже былой радости при виде выбитых на асфальт мозгов врагов расы и нации — и, понимая всю нездоровость такой ситуации, продолжал употреблять алкояд.
Между тем деньги в карманах Хеопса обнаружили неприятное свойство таять. Увы, даже этот сигнал не образумил парня, и, чтобы наскрести себе на несколько ящиков «Страйка дарк» и «Жигулей», «Он» взял в долг у пожилой богатой жидовки, оставив ей в качестве залога свой планшет.
Когда в «ОНИ» парень попросил отпуск, объяснив, что запутался в приоритетах и ему просто необходимо какое-то время посидеть в одиночестве и всё взвесить, Овтсежоб с пониманием отнёсся к его ситуации.
После того, как в течение недели Мистер Хеопс тупо пил, параллельно пытаясь убедить себя, что он обязан чувствовать положительные эмоции, когда пиздит до смерти драг-дил-мафию, обязан своей Родине, но так и не сумев перебороть собственную либеральную апатию, пассивист Организации Национальных Избавителей хотя бы сошёлся с собой во мнении, что делать это столь же необходимо, как, если воспользоваться пелевинским вокабуляром, вычищать говно из рифлёной подошвы. Надо, значит — надо! Сморщил нос, и — вперёд, бей в ебало! Только так, без каких-либо интеллигентских соплей, иначе до новой Руси не дойти...
Надев «камелоты» (тяжёлые ботинки — плюс десять к уверенности в себе) и свой любимый милитари-камуфляжный костюм расцветки «талый снег», Мистер Хеопс направил стопы к сионистской бабке-процентщице. В пункте назначения его ждал даже не грабительский процент — это бы его ещё не так поразило. Оказалось, что миниатюрно-манёвренная бабуля уже продала девайс какому-то пидору.
Надо сказать, что хотя Мистер Хеопс всегда в душе сочувствовал политической деятельности Эдуарда Вениаминовича, особенно он восхищался всё же литературным талантом Лимонова. А на проданном полуразвалившейся от времени старой блядью планшете находилось полное без малого собрание сочинений автора, отксерокопированное лично, видите ли, Хеопсом! Разумеется, эта утрата отозвалась в сердце ноющей незаживающей раной. «Вдушевный нацбол» просто рвал и метал. В наш бренный материальный мир это его внутреннее состояние оказалось проявлено самым натуральным образом. Сказав себе: «надо, значит — надо!», парень сплюнул, размял шею, сморщил нос, и — вперёд, бить бабку по ебалу!