— Ваши имена, — сказал строго Шмидт.
— Злата и Адам Тарновские, — выдала девушка, высоко подняв голову. Она не боялась немца.
Ульрих хмыкнул.
— Евреи?
— Чистокровные поляки.
— Wunderbar, (с нем. Замечательно) — сказал унтерштурмфюрер, а после развернулся к солдатам. — Если вы мне соврали — казню вместе с остальными. Через час всех жду на площади.
Немцы вышли из дому и Злата облегчённо выдохнула, пытается успокоить нервы.
— Грёбаные немцы... — прошептала она.
— Я бы мог его давно убить, — подал голос Адам.
— Мог, но ценой своей жизни, милый.
Адам хмыкнул.
— Объясни мне, почему ты знаешь то, чего не знаю я.
— Этому нет объяснения. Я сама ничего не знаю. Недавно видела, как ты погиб, меня ранили, а после я оказалась в совершенно другом Кракове. Городе будущего. Потом вернулась и решилась спасти тебя.
Адам внезапно громко рассмеялся, подходя к жене.
— Врёшь. Я видел, как на тебя смотрел тот важный немец. Ты его знаешь, ведь правда?
— Знаю, ведь видела, как ты его застрелил. Его зовут Ульрих Шмидт, унтерштурмфюрер СС, — сказала спокойно девушка, видя злой взгляд мужа.
— Я не поверю ни в твои сказки, ни в Патрика. Вы вместе всё провернули. Сейчас обошли казни так ловко. Видимо, ты забыла кем является Патрик, дорогая.
Парень заметно напрягся, сжав кулаки, но с места не двинулся.
— То, что я еврей не означает, что достоен расстрела. Я хочу жить так же, как и вы, — сказал строго Патрик.
Злата знала кем является её друг, но пыталась игнорировать. Адам напомнил, ударив по больному. Она не даст умереть Патрику из-за того, что он еврей, это как минимум неправильно. Злата не раскроет секрета.
— Адам, умоляю, не надо. Я ненавижу немцев, как и ты, просто оберегаю тебя. Пожалуйста, давай закроем эту тему и просто будем жить.
Мужчина совершенно неожиданно развернулся и последовал в спальню, не желая разговаривать с женой. Ему было неприятно находиться в комнате с лгуньей и её пособником. Он не верил в бредни Златы о путешествии во времени и так далее, это всё выдумка, которую ей сочинили фашисты. Адам сжал кулаки и совершенно внезапно со всей силы ударил по стене, на которой были обои и мерзкий цветочек. Он бил с ужасной силой, чувствуя моментальную боль в костяшках. От неё ему становилось легче, а упав на пол с разбитыми руками в кровь, Адам вовсе заплакал. Отчаяние и разочарование в людях для него оказались слишком сильными.
Злата слышала, что творится в спальне, но не решилась зайти в неё. Она боялась мужа в гневе, боялась, что он поднимет на неё руку.
— Нам необходимо пойти на площадь, — сказал максимально спокойно Патрик.
Злата закивала.
— Ты прав, а то будут проблемы. Особенно если узнают, что ты еврей. Пойдём, с Адамом всё будет нормально.
Девушка взяла кофту, лежащую на кресле и натянула на себя, укутываясь. Они шли по улицам, где сновали люди, которые шли в таком же направлении. На площади состоится казнь. Была ли она в предыдущий раз? Вряд ли, раз тогда погиб Шмидт.
На площади оказалось слишком много народу. Они в основном не говорили, лишь молча опустили головы вниз. Напротив стояла ширенга из людей. Многие плакали. Радом находились солдаты, а Ульрих стоял впереди. Он сразу заметил Злату, которая привлекла его внимание в доме. Она показалась ему слишком смелой, раз так спокойно ответила насчёт имени и фамилии. Да и слишком та была симпатична, как на обычную польскую девушку. Ульрих был бы не против развлечься с ней, сравнив её умения с немками, которые изрядно надоели.
— Вас собрали здесь не просто так, — начал свой монолог на польском немец. — Мы собираемся показать вам всем, что будет с вами при сопротивлении, которое было оказано пару часов назад. Они убили двоих солдат, я чудом остался жив. Сегодня мы убьём пятнадцать человек, и если подобное повторится — я удвою количество.
Многие люди из толпы ахнули. Злата стояла с спокойным выражением лица, хотя внутри бушевал ураган эмоций. На неё вновь посмотрел унтерштурмфюрер. Остановила взгляд, смотря прямо в глаза и будто проникая в душу. По спине девушки пробежал холодок и она сжала ладонь друга. Шмидт что-то крикнул на немецком, махнув рукой и раздался залп выстрелов. Его взгляд по прежнему был приковал к Злате Тарновской.