Марк валялся на полу под стеллажом. Вокруг рассыпались осколки ваз. С лица капала кровь. Он держался за ребра, скрючившись и дрожа. Отец смотрел на него безумными глазами, а потом на Верин «ах» перевел взгляд в сторону спальни. В глазах блеснула ненависть и недобрая ухмылка. Пошлый взгляд обежал ее тело за секунду. Девушка поежилась.
– Я эту шлюху уже видел, – заметил он, прищурившись. – Неужели постоянную себе завел?
Мужчина посмотрел на сына с издевкой. Марк закрыл глаза и глубоко вздохнул. Кровь вытекала из рассеченной губы по подбородку на голую грудь.
– Не рассчитывай ни на что, мелкая стерва, – сказал отец, посмотрев Вере в глаза. – Этот ублюдок сорит моими деньгами. Захочу, и он останется голышом на помойке. Будешь его за счет своей пизды содержать.
Он злорадно рассмеялся. У Веры душа свернулась от этого смеха и от этих слов, звучащих так мерзко, что к горлу подступила тошнота. Она сморщилась и от обиды, и от злобы. Сожалеющий взгляд устремился к Марку, который теперь казался слабым и замученным. Хотелось накрыть его собой, сжать в своей любви и спрятать от остального мира, чтобы он был всегда в безопасности.
– А захочу, женю на какой-нибудь безмозглой шлюшке, – добавил мужчина ядовито.
Парень часто дышал, не открывая глаз. Слегка поморщился над фразой отца, но быстро вернул лицу ровность. Он только ждал, когда отец насладится его страданиями и уйдет. Марк всегда в такие моменты считал про себя секунды, не давая чувствам вскипать. Числа одно за другим вырисовывались в сознании, перекрывая собой все остальные мысли. Его волновало только, на каком он остановится. Однажды он досчитал до четырех тысяч трехсот пятидесяти семи. Это было самое долгое избиение. Ему тогда было восемнадцать. Он решил заступиться за мачеху, почувствовав в себе силы ответить отцу после победы в спарринге с тренером. Но быстро оказался на полу в собственной крови и слюнях. Сейчас он дошел до семисот двадцати трех.
– Держи свой подарок.
Отец небрежно бросил бумажный лист на стол, а потом резко сел на корточки и схватил сына за волосы, оттянув голову назад. Сильно выпирающий из шеи кадык медленно двинулся вверх-вниз. Марк открыл испуганные глаза и уставился в искаженное злостью лицо.
– Только попробуй, сучонок, и этот завалить!
Мужчина ударил сына под дых. Тот закашлялся и сплюнул красным.
– У тебя полгода на подготовку, – пригрозил отец, поднимаясь на ноги.
– Что это? – тихо спросил парень, заглатывая собственную кровь.
– Твой последний шанс стать человеком. Я не допущу, чтобы смерть твоей матери стала напрасной, как бы ты ни старался.
Мужчина с шипением вдохнул, скалясь, и грозно посмотрел сыну в глаза.
– Может, хоть в Сорбонне тебя чему-нибудь научат.
– Я ведь даже английский завалил, – пыхтя, ответил Марк. – Французский мне никогда не давался.
Отец резко пнул его, попав в живот. Парень жалобно прорычал, стискивая зубы.
– Я знаю, что ты специально его завалил!
Марк снова получил удар ногой, только теперь в бедро, сморщившись, но не издав ни звука. Вера прижала руки к груди. Из глаз вытекли слезы. Она их не контролировала и даже не моргала. Страх сплавил все внутренности, словно их залило раскаленным металлом.
– Я тебя все равно, паскуду, выучу! Думаешь, можешь противиться моей воле, тварь бездарная? – расходился отец.
Он начал пинать сына ногами, отчего парень весь сжался в клубок, накрыв голову руками и притянув колени к груди. Мужчина походил на разъяренного быка, который решил затоптать нерадивого наездника. Марк кричал от боли, а отец только ухмылялся шире с каждым его новым стоном. Он был совершенно безумен. Вере показалось, что именно так и выглядит безмерное зло, самое страшное зло, которое только может существовать во вселенной, самое темное и самое непредсказуемое. Отчаяние накрыло ее разум. Она перестала контролировать тело. Ноги понесли девушку на рожон.
– Хватит! – завопила Вера и кинулась к Марку, чтобы накрыть его собой.
Она упала рядом с обессиленным парнем, уткнувшись ладонью в кровавую жижу возле него. Вторую руку вознесла над собой, но не успела больше ничего сделать и даже сказать, потому что получила тяжелый удар ногой в грудь. Ее откинуло назад. Легкие, казалось, сплющились. Она открыла рот в попытке захватить воздух, но смогла только хлопнуть несколько раз немыми губами. Все тело пронзила острая боль. Сердце сначала застыло, зажатое в тиски, а потом забилось с безразмерным ритмом, словно в предсмертных конвульсиях.