Марина, размякшая и подавленная, смотрела теперь на него круглыми глазами. Из них разило отчаянием. Ему не хотелось туда смотреть, потому что все внутри от этого сжималось. Было больно за нее. Хотя на дне души он почувствовал едкое злорадство. Она ведь не замечала его шесть лет. Выбрала бы она его, сейчас бы так не страдала. Он бы точно ее никогда не предал. Он просто не смог бы предать единственного в мире человека, который его любил. После этой мысли взгляд Марка снова побежал по залу в поисках Вериной фигуры.
– Мы ведь недавно пятилетие отметили! – взвыла Марина резко.
Парень только теперь понял, что последние минут десять ее не слушал.
– Сволочь! – ворчала девушка гнусавым голосом. – Та выдра ведь плоская, как щепка! Что он в ней нашел?
Ее надо было как-то утешить, а он сидел с обессиленно опущенными руками. Ему не хотелось здесь быть.
Вера украдкой из-за бара поглядывала на них, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание. Она смотрела то на картину на стене над их головами, то за окно, то на соседний стол, чтобы краешком глаза увидеть, что происходит между Марком и Мариной. Она знала, что брат завел служебный роман. Она предупреждала его, что все кончится плачевно, но Игорь не слушал, слишком был увлечен юной красоткой, сводившей с ума весь отдел, а доставшейся только ему. Он не мог упустить такую возможность. Ему всегда доставалось самое лучшее: самая красивая девочка в классе, самая популярная студентка на курсе, самая сексапильная сотрудница на работе.
Вера не сомневалась – Марина сейчас жаловалась Марку на брата. В ней закралась догадка, что та специально назначила встречу в этом ресторане, чтобы сестра передала сообщение Игорю. Она, в любом случае, не собиралась ничего рассказывать и лезть в их отношения, но ее настораживало, что за этим может последовать. Марина с Игорем, наверняка, расстались окончательно. «Неужели она уйдет к Марку?» – девушка испугалась этой гипотезы. Надеяться ей оставалось только на разумность Марины. Марк-то всегда этого ждал. Марина могла легко этим воспользоваться и, кажется, уже пользовалась. В груди Веры все защемило и заплясало от несправедливости жизни. Раньше она надеялась только на то, что Марина с Игорем останутся навсегда вместе, Марк это когда-нибудь осознает и, возможно, обратит на нее свое внимание. Теперь все надежды рухнули. Винила она в этом брата, матеря его про себя всеми известными матами.
– Давай, я отвезу тебя домой. Тебе надо отдохнуть, – предложил Марк.
В этом кроилась его корысть. Он не мог больше выслушивать ее нытье про Игоря и его любовницу. А еще устал украдкой поглядывать на Веру, пялиться на ее изящное лицо, улыбающееся игривому бармену, скулить в душе о тех ночах, что пережил с ней, и останавливать себя мыслями, что не сможет больше это повторить.
Он вспомнил, как его терзали сомнения и страх, когда она пришла после дня рождения. Первым порывом было ее впустить и оттрахать на всех подходящих в квартире поверхностях. Он ведь всю неделю до этого о ней думал, перекручивал все их половые акты, рисовал в памяти ее голое тело и мгновенно возбуждался. Онанировал по несколько раз на дню и продолжал возбуждаться. А она опять сама прилетела в его жестокие лапы. Но потом он вспомнил, как отец в порыве гнева пнул ее, не разбираясь. И все оборвалось.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Марина.
Марк расплатился, оставив официанту чаевые размером со стоимостью их заказа. Он не был щедрым, просто не хотелось ждать, когда тот принесет сдачу с пятитысячной купюры. Обняв за плечи расстроенную девушку, он вывел ее на улицу к автомобилю. Напоследок обежал зал глазами, но Веры не нашел.
Марина накинулась на него сразу в машине. Он только и успел завести мотор. Накрашенные бордовым губы впились в изумленное лицо парня. Следом нахлынул приторный аромат ванили. Марк отпрянул от неожиданности. Девушка обхватила его голову руками и прижала к себе. Напомаженные губы кусали его подбородок с жадностью, будто она голодала до этого неделю, грудь вздымалась от тяжелых вздохов, волосы лезли ему в глаза и нос. Парень попытался вырваться из удушающих объятий, но не мог оттолкнуть ее силой, потому терпел. Он позволил ей стянуть с себя куртку, расстегнуть рубашку и ширинку брюк. Она целовала его шею и плечи, он держал ее за талию в растерянности и корил себя за трусость.