- Я почти закончил, - еле расслышала девушка за ватной пеленой сахарного онемения, как после хорошей анестезии, - Держись, ну!
Она попыталась упереться в подлокотники, но поняла, что ничего не ощущает руками. Глаза раскрылись сами собой от ужаса, что она не владеет своим телом - оно стало ватным и лёгким под натиском магии темного чародея. Сейчас она прекрасно понимала, что полностью находится в его власти. Он что-то ей говорил, но слух будто атрофировался, как нечто ненужное. Маша постаралась сосредоточиться на льдисто-голубых глазах Карачуна, что далось удивительно легко. Краем зрения она смогла прочесть по губам: "Это пройдёт. Сейчас ты не слышишь, но это пройдёт. Успокойся."
Маша не знала, сколько они так просидели. Минуты? Часы? В какой-то неуловимый миг время прекратило существовать. Но постепенно мир вокруг вновь наполнился звуками, пришло осязание и ощущение собственного тела. Первое, что услышала Маша, было еле различимое:
- Сволочь. - и тяжёлое дыхание Карачуна, которое он старался выровнять.
- Что? - тихо переспросила она.
- Миран - сволочь. - чародей осторожно отпустил её, откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза ладонью, - Безпринципная, грязная мразь. То, что он натворил с твоим даром видеть - просто подлость. - зетем он тихо и невесело рассмеялся, - И кто же из всех нас Рамунос после этого?
- Что именно он сделал? - осторожно спросила Маша. Она всё ещё ощущала слабость, но уже иного порядка. Так ощущается приятная усталость после правильной силовой тренировки. Она ощущала себя совершенно невесомо и легко.
- Поверь, о таком мне Елеазар не рассказывал. И как Миран додумался до подобного злостного применения энергетических узлов на разуме, не понятно. Прости за каламбур, но даже я бы до такого не опустился. - Карачун поднял на неё серьёзный взгляд и указал на одну из дверей внутри кабинета, - Тебе бы умыться. Дойдёшь?
- Постараюсь. - Девушка встала и покачнулась. Сладкое онемение не до конца выветрилось из неё, потому, делая осторожные шаги, она медленно продвигалась вперед. Она включила воду в небольшой уборной и подставила руки под струю холодной воды. Это помогло окончательно прийти в себя.
Оттерев кровь с лица, Маша снова появилась в кабинете. Карачун стоял у окна в пол оборота к ней, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел на Москву. В нем прослеживались черты, не поддающиеся объяснению. Такое иногда прослеживается в маленьких детях - на тебя смотрит дитя, а взгляд его выражает внезапную взрослую серьёзность и осознанность. Только Карачун не был ребёнком, а вся его поза выражала мудрость, измеряющуюся тысячелетиями, и так не сочетающуюся с иллюзией молодого мужчины.
- Спасибо. - тихо сказала она, чувствуя себя школьницей перед директором, понимающей, что для него это "спасибо" слабый мышиный писк. Пустой звук. Капля в океане.
- Я просмотрел то, что пытался скрыть Миран, пока оперировал с твоим разумом. - он повернулся к ней, лицо ничего не выражало, - Так уж вышло, что и все твои тайны и секреты для меня теперь как на ладони. Всё, кроме видений. Так что можешь не зажиматься. Сядь и выпей воды. Миран больше не сможет над тобой так издеваться. Я активировал твой ледяной ген на внутреннюю защиту, а это весомый аргумент. Теперь никто не потревожит твой дар. Идентичные стихии не могут ни рушить друг друга, ни владеть друг другом. Твой разум ныне закрыт для всех, в ком нет тьмы.
- Это... хорошо, наверное, - девушка потрясённо опустилась в кресло, - Но позвольте и мне теперь отблагодарить Вас. Присядьте, пожалуйста.
Маша вытащила сферу из кармана толстовки и уложила к себе на колени. Чародей опустился в кресло напротив.
- Я не стала это зарисовывать, - сказала она, располагая правую ладонь над сферой и протягивая левую Карачуну, - Боялась, вдруг попадёт не в те руки. Возьмите меня за руку. - чародей осторожно взял её тонкие пальцы, - Нет, двумя руками и покрепче.
- Хорошо. - он плотно обхватил её ладонь, - Я готов.
- Если закрыть глаза, то вы увидите чётче. Возможно, что чётче, чем даже я.
Она проследила, как тёмный прикрыл веки, и с выдохом провалилась внутрь себя, утягивая Карачуна за собой. Она знала, что он увидел по тому, как дернулись его руки и только крепче сжали её ладонь.