Ужин уже ждал в большой кухне-столовой, но не на большущем обеденном столе, рассчитанном на небольшой, скажем, пир, а на острове для приготовления пищи, сервированный по тарелкам на две персоны. Возле острова стояли барные стулья. Хозяина дома здесь не наблюдалось, потому Василиса позволила себе украдкой осмотреться. Кипельно-белый гарнитур разбавляли черные пятна встраиваемой техники. Панорамное окно открывало вид на внутренний двор, если лужайку, укрытую снегом и которой не видно края, можно было так назвать. Девушка подошла к окну и уставилась в ночную синь, обняв себя руками.
"Это всё - его. И он тут живет совсем один. Ни горничной, ни охраны, ни домработницы, ни водителя, ровным счетом ни-ко-го. Будто попала в логово тихого шизофреника. Или умело скрывающегося маньяка-убийцы. Брр!" - дрожь сдержать не удалось, и девушка передернула плечами.
- Что, так и не согрелась? - голос за спиной выражает участие и заботу, но звучит так неожиданно, что Василиса в испуганном прыжке разворачивается на сто восемьдесят градусов.
- Ты меня напугал! - с укором шепчет девушка, наблюдая, как тот, кого она недавно окрестила маньяком-убийцей, раскладывает на столешнице столовые приборы. Сейчас он выглядел очень по домашнему - спальные брюки, слегка облегающая футболка, подвязанный конский хвост волос и босые ноги. И сейчас она поняла, что он на самом деле гораздо моложе, чем кажется на первый взгляд.
- Извини. - Казимир не скрывает улыбки, и усаживается на барный стул, подогнув под себя ногу, - Попробуй суп. Он вкусный.
Василиса движется к столу, выходя на свет от лампы над разделочным островом, и мужчина тут же различает красные глаза и опухший нос. Девушка взбирается на стул и берет ложку, зачерпывая томатный крем-суп. Держит на языке, чтобы распробовать, затем выдает вердикт:
- Очень вкусный.
Некоторое время проходит в молчании, разбавляемое звоном столовых приборов о тарелки. И оно ничуть не тяготит обоих - видимо, эти двое настолько привыкли к одиночеству. Затем Казимир задает интересующий его вопрос:
- Что завтра планируешь делать?
- Думаю, что схожу к Морозову. - Василиса заправляет прядь за ухо и глядит на него своими разноцветными глазами, - Всё-таки учится надо. А то наше знакомство началось с того, что я пришпилила его к стене.
Казимир захохотал так, что тарелки принялись позвякивать на столе, а сам он едва не свалился со стула. Девушка, откровенно не понимая сути веселья, настороженно смотрела него.
- Это так смешно, что я могу причинить другому вред? - уловив нотки обиды в её голосе, мужчина перестал хохотать. Смех перетек в извиняющуюся улыбку.
- Прости мне эту реакцию. - Казимир покачал головой и, не удержав еще одного смешка, поспешил объянить, - В плане магических способностей мы с Мираном давние соперники. Я просто представил его лицо в этот момент. И ты - такая хрупкая, а он явно не ожидал такого подвоха.
- Ну... - Василиса смущенно улыбнулась, опустив голову, понимая теперь его веселье, - Точно описать это не смогу, но лицо было примечательное.
Она стрельнула в него глазами, уловив в таком же взгляде задорные смешинки, затем резко стала серьёзной. Тряхнула волосами, убирая пряди от лица, и в упор посмотрела на него.
- Казимир, зачем я тебе? И как отплатить тебе за всё?
Он перестал улыбаться. Опустил взгляд в чашку с ягодным чаем.
- Да просто устал я. - вздох широкой груди, - Устал от того, что всё время один. Даже поговорить не с кем, кроме огнедышки и собственного отражения в зеркале. А отплатить... Будь рядом. Этого достаточно.
~*~*~*~
Мальчик лет семи на вид выбрался из укрытия. Пока отец был здесь, он вздрагивал при каждом звуке, страшась, что его обнаружат в любой миг. А это означало горящее от боли ухо. Большего наказания любимый родитель к нему не применял.
Здесь была алхимическая лаборатория. Различные мензурки и склянки, в которых причудливо отражался падавший прямо с потолка яркий свет. Но главное сокровище было не на столе или в пробирках с самыми разными варами и жидкостями. Мальчишка подошёл к огромному ледяному цветку, прозрачному, словно слеза, и переливающемуся, будто холодный свет, который так часто дарила ему мама, когда было совсем одиноко. Цветок возвышался на ледяном столпе в пять локтей в высоту. В сердцевине из лепестков спала девочка, совсем крошечная с огненно рыжим ореолом крупно вьющихся волос. Сон её был не колеблем, сокрыт под толщей кристально чистого льда. Мальчик стоял и смотрел на это чудо приоткрыв рот. Рука сама потянулась вперед, пальцы коснулись ледяного столпа...