- Пап научишь меня, - Кирилл разозлился. Ему казалось, что сын шпионит, цепляется, подглядывает и догадывается о его другой жизни в городе.
За работой время пролетело быстро, Алины дома не было, продуктов в холодильнике тоже. «Видимо опять пирушку в общежитии устроили, но хоть не дома». - Радовался уставший мужчина - Первое время она своих, вечно голодных друзей, таскала к ним. Кое - как отучил, после работы не отдохнёшь, всю ночь компания гуляет, в холодильнике, всё подберут, и на следующий день, гора посуды.
Кирилл поворчал, согрел чай, поел хлеб с маргарином, лёг спать. Поздно ночью проснулся, Алина пьяненькая, довольная устраивалась в постель, урча, как медвежонок. Обняв и укрыв девушку, потеплей, он тут же отключился.
Утром у них состоялся разговор.
- Знаешь мне три тысячи надо по квитанции, и хотя бы тысячу на расходы.
Кирилл не выдержал, взорвался:
- Алина, какие расходы?
Лицо её стало злым.
- Ты посмотри на меня я хожу, как бомжиха, тебе меня не жалко? - Заплакала она.
Спорить Кирилл не стал. Молча, достал деньги, отдал. Взяв купюры, она заулыбалась:
- Спасибо, но это только аванс, правда, а премия твоей девочке, когда будет?
Он всегда удивлялся, как быстро высыхали слёзы, и менялось настроение у девушки. Уходя, попросил:
- Солнышко, не забирай всё из холодильника. Ведь есть нечего, а ты кормишь своих друзей.
- Тебе вообще на диету пора садиться, - засмеялась она, хлопнув его по животу.
Конечно, она права, живот рос, но работа тяжёлая, что бы диету соблюдать.
Неделя пролетела быстро, в субботу вечером решил поехать и поговорить с женой. Всю дорогу думал:
- С чего, как начать?
На остановке, увидел пассажира, решил:
- Деньги не лишние.
Водитель и раньше подвозил попутчиков. Лицо ему показалось знакомым, Кирилл, вспомнил. Три года назад бригада делала ремонт в церкви.
- Отец Павел! - Обрадовался встречи наш герой.
Очень любил раньше с ним беседовать, и сейчас батюшка внимательно слушал его запутанную, историю.
- Вы человек к Богу ближе. Скажите, почему так? Всем жёны нормальные, посмотришь пьянь, подзаборная, а супруга ничего. А вот у меня, убогая. Почему я не могу жить с той, которую люблю? Не, что у Бога для меня счастья не нашлось? Смолоду детей завёл, что б в армию не идти, теперь тяжело их тянуть. Почему я не могу жить для себя? Как хочу и с кем хочу?
Отец Павел моложавый, широкоплечий, высокий, стройный мужчина лет пятидесяти, чёрные с проседью волосы, разделённые пробором по - середине, открывали красивое лицо. Весь его облик источал покой и умиротворённость.
Пока говорил Кирилл, он ни разу не перебил. На вопрос, ответил не сразу, подумав, поглаживая рукой бороду.
- Понимаешь, тебе действительно, надо уйти от жены и не мучить её. Ты же знал, что она болеет.
- Нет, - перебил его Кирилл. - Она заболела недавно.
- Тем более, ты виноват в её болезни. У хорошего мужа не может быть плохой жены. Знаешь, она убогая, значит у Бога, болезнью, страданиями, заслужила Его особой милости. Господь оберегает несчастную, кто обидит её, будет наказан. Ты говоришь, любимая, если бы ты жене, столько внимания уделял, сколько любовнице, дарил подарки, водил в кафе, на природу. Может она не заболела, отношения сложились другие, конечно разведись. Она ещё молодая, жить будет в покое, выздоровеет, мужа другого найдёт. Зачем ты ей? О ней не беспокойся, её Бог бережёт. О душе своей подумай, погрязшей в обмане, блуде. Очень я сомневаюсь, что нормальная женщина, узнав, про детей вступила бы с тобой в связь. Значит у неё денежный или квартирный интерес.
Кирилл не выдержал, перебил его:
- Что вы батюшка? Скажете тоже, что я крутой какой - ни - будь? Любит она меня.
- Что ж ты спросил, я ответил.
Остаток пути, молчали, а сомненья уже терзали его: «Что если, правда? Обеспечиваю её, за учёбу плачу и машиной всегда подвезу». Думал и боялся, страшно, оказалось, принять это. Ведь тогда всё катилось кувырком и мечты, и планы. С такими не весёлыми мыслями Кирилл приехал домой.
Разговор начал сразу:
- Тебя не люблю, жить с тобой не хочу, и не буду.
Даша стояла у окна, от страшных слов, плечи бедняжки согнулись, руки как, крылья раненой птицы, опустились. Слёзы, не останавливаясь, текли по лицу.
- Хватит из меня козла отпущения делать, пусть с тобой твои родители возятся, не реви, смотреть противно.