- Я не понимаю, что ты говоришь!
- Это я тебя предала! - чеканя каждое слово, заявила я, теперь будь что будет. Если скажет, что вместо матери готов взять в заложники меня, я соглашусь. Теперь нечего терять.
Раздались шаги в доме, приоткрылась входная дверь. Мария Владимировна находилась на грани обморока, была бледна, отчего огромные синяки вокруг глаз смотрелись ещё страшней. Дуло пистолета уткнулось ей в затылок, рука Алексея была тверда и решимость на лице говорила сама за себя. Я, не раздумывая, направилась в сторону несчастной учительницы. Она осторожно ступала с порога, стараясь на ощупь зацепиться за дверной проём, и одной ногой искала для себя опору. Алексей спокойно шёл позади, подстраиваясь под неуверенный шаг матери.
Не найдя рукой опоры, Мария Владимировна ухнула, оступившись, и повалилась спиной на сына. Молоденький милиционер, что держал на мушке Алексея, дёрнулся и выдал автоматную очередь прямо в женщину и её сына...
Я поднялась с земли, к которой инстинктивно прижалась во время выстрелов, и осторожно подошла к Алексею. Он был ещё жив.
- Я, я, я - коротко выдыхал Алексей, буквально выплёвывая кровь изо рта. В груди зияло отверстие, глаза остекленели от ужаса.
- Кто-нибудь, вызовите скорую! - кричала я в пустоту. Все только суетились вокруг выстрелившего.
- Вылетишь как пробка из органов, - услышала я Михаила, который вырывал автомат у молодого милиционера.
Я взяла Лёшину руку, только бы он не чувствовал себя одиноким.
- Обязательно дождись скорую, заклинаю тебя, - глотая слёзы, вымолвила я.
- Не хотел, - прохрипел Алексей и замер.
- Собаке собачья смерть, - бросил подошедший Михаил, и его городской коллега утвердительно кивнул в ответ.
- Нет, нет, - мотала я головой, отказываясь верить. - Вы ничем не лучше, вы ничем не лучше! - выкрикивала я в истерике.
- Гуляйте, Оксан, вы всё правильно сделали, - посоветовал оперативник, переступая через тела, и проходя вглубь дома.
Обдало холодом, будто из ледяного душа окатили, и я отрезвела. Все проходили мимо с каменными лицами, чуть ли не пинали погибших. Отцепила Лёшину руку от своей, встала с колен. Вытерла мокрое от слёз лицо, и решила поскорее убраться отсюда.
До дома я едва доплелась. Голова плохо соображала, ноги не слушались. От постоянного напряжения отекли глаза, плохо различала дорогу. Редкие утренние прохожие пугались, ведь я не только плохо выглядела, по мне ещё размазалась Лёшина кровь.
На пороге встречал отец, бледный и обеспокоенный. Кинулась к нему в объятья, да так и повалилась без чувств...
Больше двух недель ничего не происходило. Тела на захоронение не отдавали, пока велось следствие, экспертиза. Хотелось умереть физически, потому что морально это уже свершилось: в зеркале отражалась лишь бренная оболочка, да тусклый бессмысленный взгляд.
Только через месяц удалось проводить Алексея и его мать в последний путь, народу пришло половина посёлка. Взяла на себя ответственность за похороны, так как родственники Алексея помогли лишь со справками и занялись делёжкой имущества. Для остального, сказали, финансов нет и желания помогать тоже.
Заняла денег, влезла в большие долги, даже бывшие неприятели не остались в стороне и поддержали материально. Отец сокрушался, на кой мне это всё, а я не знала, что ему ответить: должна, не могу иначе, это единственное, что мне осталось. Я уже и сама запуталась в этой жизни, и никто ничего не может объяснить.
В один осенний день, когда вопрос о деньгах встал особенно остро, я решила, что больше так продолжаться не может. Одновременно работая на двух работах, я увядала вместе с природой, еле сводя концы с концами. Боялась, что могу не выдержать, и просто оставлю отца один на один с долговой ямой. Мне не легко далось это решение, но иного выхода я не видела.
Попав под проливной дождь, и промокнув до нитки, я почувствовала себя ещё более ничтожной. Ускорила шаг, чтобы дойти до места как можно скорее и согреться, непозволительная роскошь сейчас заболеть.
Я вошла в сауну и направилась в кабинет нового хозяина. Здесь всё отстроили заново, но расположение помещений оставили прежним. Картинки прошлого уже больше не пугали, я смогла это всё пережить.
С пальто ручейками стекала вода, сапоги хлюпали, я устало волочила сумку, едва не касаясь пола. Постучала в дверь, и ждала приглашения войти. У меня оставалась последняя надежда на этого человека, и плевать, что работать уборщицей мне теперь до конца своих дней.
От Автора:
Плохие времена — они не навсегда. Просто Оксана об этом ещё не знает. Не знает, что произойдут разительные перемены. Пусть не сразу, но жизнь изменится, наука снова возьмёт своё и будет развиваться в бешеном темпе. У героини ещё будет шанс начать всё сначала, прикоснуться к прекрасному и полюбить. Не важно, сколько времени нам отмерено, никогда не поздно стать счастливыми.