— Ага, очнулся, слава лесным богам! — послышался женский голос.
Ивон обернулся и увидел незнакомую женщину средних лет в простом крестьянском платье. В руках она держала глубокую деревянную чашу и чистое полотенце. Она была небольшого роста, вся какая-то округлая и домашняя. За её спиной маячило личико черноволосой девчушки.
— А Клавес говорил, он дуба даст, — заметила девчушка, — а он не дал! Клавес дурак!
— Брысь, Минка, — велела женщина. — Парень-то без штанов!
— Ой, да чё я там не видала! — ответила девочка, махнув рукой и тут же получила подзатыльник. — Дурак! — напоследок крикнула она Ивону и смылась.
— Садись-садись, — велела женщина. — Надо рану обработать. А если захочешь потом удрать, тут вот — в комоде — твои штаны и рубаха. Рубаху, правда, пришлось заштопать. Как и тебя.
Ивон послушно сел. Женщина устроилась рядом, сняла повязку, смочила полотенце тёплой водой и несколько раз провела им по спине Ивона. По телу разлилось приятное тепло. Затем она достала из кармашка в переднике деревянную баночку, зачерпнула из неё густой бурой массы, что по зловонию опрокидывала навоз на обе лопатки и круговыми движениями нанесла на рану. Ивон зашипел.
— Ну-ну, такой парень и шипит, как девчонка.
— Жжётся же!
— И правильно, что жжётся. Не жжётся от этой мази только у покойников. Зато и заживает от неё всё, как на собаке. Ты скажи мне лучше, откуда у нас такой здесь взялся?
— А где это «здесь»? — вопросом на вопрос ответил Ивон. И тут же добавил, посчитав, что получилось как-то невежливо: — Я Ивон. И это… спасибо.
— Ну здравствуй, Ивон. И это… пожалуйста. — с весёлыми нотками в голосе отозвалась женщина. — Ну а я Мина — для тебя, надо полагать, тётя Мина. Здесь — это у нас на хуторе… Хотя постой-ка, как на хуторе ты оказался, я знаю — тебя мой муженёк на своём горбу притащил. А вот откуда ты взялся на берегу моря, где он тебя нашёл — это загадка.
К этому моменту Ивон уже всё вспомнил. Про Лин, Риберина, Виктора, капитана Отена и всё прочее. А главное — он вспомнил про проклятую кровь и морское чудовище. Приключение оказалось не сном! Вот только досматривать его Ивону уже расхотелось.
— Я на корабле был. А потом… — у Ивона перед глазами возник образ щупалец, вырастающих из воды, — погода испортилась. Сильно. Ну и корабль наш того… утонул. А я на обломке выплыл.
— Моряк, значит?
— Да не, какой из меня моряк? Путешествовал с одним родственником. Ослом.
— Нехорошо так о родне, — строго заметила тётя Мина.
— Если бы вас родня так обманула, как он меня, вы бы и не то сказали.
Воспоминание о предательстве Риберина заставило горло Ивона сжаться в комок. Видимо, почувствовав это в его голосе, женщина сменила тему.
— Ну а куда же вы плыли?
— Э-э… в Асхагон, — вспомнил Ивон.
— Асхагон. Если перевал пройти, ты и сушей добраться сможешь.
— Ну уж нет. Я теперь домой двину. Мне теперь этот Асхагон и за всё золото мира не сдался.
Тётя Мина накормила Ивона щавелевым супом с курятиной, и это был лучший суп, какой ему довелось пробовать с тех самых пор, как он покинул родные Горохи. Что было неудивительно — в башне Риберин и Виктор супов не заказывали, а в те редкие дни, когда Ивон наведывался в трактир «Гербовый Гусь», что в Овражке, он предпочитал взять кружку клюквенного морса и знаменитый на всю округу грибной пирог. А после побега из башни чародея, Ивон вообще питался, как и чем придётся.
Пока Ивон хлебал суп, заедая ломтём чуть чёрствого, но всё ещё необыкновенно вкусного хлеба, хозяйка рассказала, как его вчера нашли на берегу.
— Муженёк мой, Дерен, говорит, что валялся ты за большим камнем совсем без памяти. Спина разодрана, крови натекло. Он тебя на закорки и домой. Знал, что оклемаешься. Мне же ещё от бабки рецепт чудо-мази достался. Она и не таких на ноги поднимала.
— А у вас бабушка, значит, чародейка была?
— Чародейка, скажешь тоже, — усмехнулась тётя Мина. — Травница, утешь лесные боги её душу. Короче, рану у тебя на спине я зашила травяной нитью. Это тоже от бабки. Эта нить сама в теле растворяется. И мазью обработала.
— Спасибо.
— Где же ты так поранился? Рана в полспины!
Ивон прикрыл глаза, вспоминая.
Руки давно налились тяжестью, а полоска берега всё не приближалась. Молнии уже не сверкали, но небо ещё было затянуто чернильными тучами.
Горло саднило, глаза жгло от солёной воды, в ушах стоял непрерывный гул рассерженного моря.
На какой-то миг он представил пучину, разверстую под ним. Эта мысль так ужаснула, что Ивон сбился с ритма и тут же чуть в эту пучину не отправился. В который раз в голове зазвучали слова его брата — Увона. Да-да, те самые. Если хочешь победить страх, надо заорать ему прямо в морду. Ивон не стал орать, но страх ушёл. Надо бороться!