– А ты не можешь этого сделать?
– Я уже несколько раз сказал, что не могу этого сделать из-за защиты.
– Ну да, выгодная отговорка.
– Стефани, это не отговорка, а факт – буркнул Норман, немного обиженным голосом.
Норман протянул мне лопату, и я недовольно покосилась на него. Обреченно вздохнув, я схватила лопату из рук своего попутчика и подошла к дереву. Через полчаса работы мне стало неимоверно жарко, и я сняла накинутый на плечи пиджак. Я осталась лишь в тонком топе, который сильно облегал мое тело. В этот момент я почувствовала взгляд Нормана на себе и, недовольно покосившись на него, продолжила свою работу. Не знаю, сколько прошло времени, но когда моя лопата ударилась об что-то твердое, на улице уже вечерело. Глухой звук удара лопатой вызвал во мне новый прилив адреналина в кровь и придал дополнительных сил. Кинув лопату, я быстро потянулась к деревянному сундуку и стала вынимать его из земли. В одиночку это было сделать довольно проблематично, но Норман никак не мог мне помочь, поэтому наблюдал за мной со стороны. Когда мне наконец-то удалось вытащить сундук на поверхность и открыть его, то я увидела, что внутри лежали пожелтевшие от времени свертки бумаги, от которых сильно разило сыростью и плесенью. Норман смотрел на это все с широко открытыми глазами, и в них читалось дикое удивление.
– Не может быть – прошептал он – У тебя получилось.
– Чего не может быть? – переспросила я – Чему ты так удивился?
– Я не до конца был уверен, что у тебя получится открыть его и снять защиту, но это действительно ты. Ты та светлая душа, что достойна прочитать рукописи Луки.
– Как это «мило» – процедила я совершенно безразлично – Что дальше?
– Дальше нам стоит отправиться к Мирчи и выполнить условие твоей сделки. Если ты конечно готова отдать ему рукописи.
– У меня нет выбора. От этого зависит жизнь Джеймса и моих родных – прошептала я и мой голос дрогнул.
– Оборотень так дорог тебе?
– Он мне как старший брат – проговорила я – Он приютил меня и был всегда рядом. Именно он дал мне семью и избавил от чувства одиночества. А я бросила его и в итоге он пострадал. Я буду ему должна до конца своих дней.
– А как же Влада, что у тебя с ним?
– Общее положение ты знаешь. Как я тебе уже говорила, мы расстались и довольно болезненно. Теперь же, нам вовсе никогда не сойтись, поэтому о Владе можно больше не беспокоиться.
– Ты все еще любишь его?
Неожиданный вопрос застал меня врасплох. Я никак не ожидала, что Норман спросит меня о Дэмиане и о моем отношении к нему. Врать я не хотела, но и говорить правду не горела особым желанием. Норман продолжал смотреть на меня требовательным взглядом, от чего мне стало не по себе. Спустя пару минут молчания я уверено произнесла:
– Я люблю его и буду любить всегда, но я смирилась с тем фактом, что нам лучше держаться подальше друг от друга.
– Откуда такие выводы?
– Я узнала его как милого и внимательного парня, который гулял со мной по парку и угощал кофе в холода, а затем этот образ заменил образ монстра, с красными глазами и огромными окровавленными клыками. Мне сложно принять его настоящую сущность, но я была готова на это. Сам Влад дал мне понять, что нам не стоит встречаться и ему больно находиться рядом со мной.
– И ты поверила ему? – проговорил Норман – Значит, ты слишком плохо успела его узнать.
– Достаточно, чтоб понять, что он слишком уперт и никогда не отступит от своих слов и решений.
– С этим не поспоришь, но из всех правил есть исключения – проговорил Норман, а затем взглянув на рукописи произнес – Уже темнеет. Нам пора возвращаться. Дорога до резиденции Мирчи не близка как ты помнишь.
Мы с Норманом вернулись к нашему автомобилю и направились в обратный путь. Всю дорогу мы молчали и не стремились к разговорам. В один момент мне стало интересно узнать, что было в загадочных свитках до того момента, пока их не пришлось отдать Мирчи. Я взяла один из свитков и, раскрыв его дрожащими руками, стала внимательно рассматривать его содержимое. На пергаменте был текст на непонятном мне языке. Почерк был на удивление каллиграфическим, и каждое слово было аккуратно выведено чернилами. Кое-где были нарисованы изображение темной фигуры, которая корчится в мучениях смотря на яркий шар света. Я непонимающе смотрела на пергамент, при этом сильно хмурясь. Норман кинул на меня короткий взгляд, а затем его глаза стали периодически обращаться к пергаменту в моих руках. Таким образом, просмотрев все пергаменты, я так и не поняла, что там было написано. Вскоре я вовсе оставила попытки что-либо понять из непонятных мне текстов. Когда мы вернулись в дом Мирчи, на улице уже было темно, и ночь давно вступила в свои законные права. Мы прошли в здание и вернулись в знакомый мне зал. Мирчи сидел все в том же кресле, что и при нашей первой встрече, держа в руках бокал с какой-то темной жидкостью.