Гром грянул после возвращения из командировки главы Секретной службы Драмма. Он сразу же запросил аудиенцию у короля, после чего, тот, с изменившимся лицом, понесся в замок Нотт.
- «Опоздали, - упало сердце у Хельвина Саарте,- что-то произошло с Ронгвальдом». По возвращению из Нотта король собрал самых опытных психиатров и отправил в замок, потом, выслушав их доклад, поехал туда вновь, в сопровождении брата Ренне. По столице прошел слушок, что кронпринц в заключении сошел с ума. Саарте не поверил. По полученным характеристикам нервная система у юноши была в полном порядке, вряд ли даже восьмимесячное заключение в полной изоляции могло привести к нарушению психики. А вот медикаментозное воздействие исключить было нельзя. Но доступа в замок ни у него, ни у его агентов не было. Жаль!
Ронгвальд сидел в трюме грузового космолета, разделенного на многочисленные ячейки-клетки, набитые людьми. В некоторых сидело по пять-шесть человек, в некоторых по одному. Он удостоился отдельной. Кормили раз в день, в туалет выводили два раза. Куда везут, и сколько продлится полет, не знал никто. Он понимал, что это полет в один конец. Все, принца Ронгвальда больше нет. Есть заключенный, под номером, которому приказано называться не своим именем, а каким-то Вилли Джексоном, «что бы не позорить королевскую фамилию». В ту ночь, когда его сначала обездвижили, потом постригли, побрили, вымыли, приказали одеться и провели в кабинет коменданта, он вновь встретил своего давнего врага, Макса Драмма. Разговор запомнился, на всю оставшуюся жизнь.
- Ну что, щенок, как прошел отдых в уютном месте? Как я понял, ты так и не попросил у папочки прощения! И правильно, даже если бы и попросил, то никто бы ему не передал! Зачем расстраивать Его Величество! Значит так, ввиду того, что вы, принц Ронгвальд упорствуете в ваших заблуждениях, не раскаялись, то Его Величество приказал выслать вас на другую планету, навечно. А что бы не позорить имя королевской семьи, отныне вам приказано называться Вилли Джексоном. Как осужденный пожизненно, вы будете отправлены на одну из планет с разрешенным рабством и будете проданы там, как обычный каторжник. Электронный ошейник не позволит вам сопротивляться, а так же подаст сигнал, если вы умрете. Все ясно?
Рон стоял, как громом пораженный. Он ожидал всего, каторги, перевода в более жесткие условия, смерти, наконец, но такого! Что же умудрились навешать на уши отцу, что он обрек родного сына на рабство! У него давно не было иллюзий насчет характера своего отца, но есть же дядя Ренне, неужели он тоже поверил в его виновность!
У него непроизвольно вырвалось: - Лучше бы повесили!
- Проняло!- нагло ухмыльнулся Драмм, - я уж думал, тебя ничто не пробьёт, Вилли Джексон! Увести!
Привезли на космодром, загрузили в грузовой космолет, на его счастье, везли не в общей массе уголовников, а в отдельной ячейке, как особо опасного преступника. Наручники так и не сняли, наоборот, заковали в кандалы, и ручные, и ножные, да еще соединяющиеся друг с другом цепью. Иногда корабль делал остановки, кого-то выводили, видимо, довезли. Свет горел постоянно, поэтому, было видно, что когда тюремщики выходили, в клетках творилось такое… он был счастлив, что сидел отдельно. Тюремщики не приходили даже на самые отчаянные крики о помощи. Наконец, когда в трюме осталось меньше половины обреченных, в основном, самые молодые, прошел слух, что их везут на Обен. Рона передернуло. О нравах на Обене он был наслышан еще на прошлом саммите. Если хотя бы половина – правда, то лучше смерть! Но выбора ему никто не дал.