Солдаты помогали мужчине и женщине подняться с весельной лодки на борт. Они были хорошо одеты, мужчина в темный костюм с бриллиантовой застежкой, а женщина - в грязные остатки красного бального платья. Мужчина смерил взглядом Райтеос и Лудлоу и повернулся к одному из солдат.
- Сэр, - осведомился он, - неужели мы должны делить судно с неграми и оборванцами?
Рикс дочитал до конца рассказ Райтеос и посмотрел на другие статьи. Чикаго горел в течение двадцати четырех часов, и огонь уничтожил более семидесяти тысяч зданий. Сто тысяч человек остались без крова. Пожары были следствием по меньшей мере восьми поджогов. Пожарные реагировали медленно, так как были очень утомлены: за неделю перед Великим Пожаром они выезжали примерно на сорок вызовов.
Он поднял взгляд на портрет задумчивого Лудлоу Эшера. В возрасте тринадцати лет быть одной ногой в аду, думал Рикс. Как он сохранил рассудок?
Рикс нашел ответ на вопрос Дунстана о смерти Синтии Эшер. Завтра он привезет эту газету ему. Но трость - как и когда Лудлоу вернул трость от Рэндольфа Тайгрэ?
На следующей странице мелким шрифтом был напечатан список разрушенных пожаром деловых учреждений. Они шли не в алфавитном порядке, и Риксу пришлось терпеливо читать, пока он не нашел то, что искал.
"Урия Хинд и Компания. Торговля колониальными товарами".
"Магазин _к_о_л_о_н_и_а_л_ь_н_ы_х _т_о_в_а_р_о_в_?" - подумал Рикс. Хадсон Эшер всякий раз тратил пятнадцать тысяч долларов на колониальные товары из Чикаго? Почему он просто-напросто не покупал все это в Эшвилле?
Рикс аккуратно сложил газету и встал со стула. Остальным вопросам придется пока подождать. Он задул все свечи, кроме одного канделябра, который прихватил с собой наверх.
Но когда он открыл дверь, золотистый свет высветил Паддинг Эшер, томно лежащую на его кровати в ожидании его самого.
Она сонно улыбнулась, зевнула и потянулась. Из-за края простыни показались ее груди.
- Тебя долго не было, - хрипло сказала она. - Думала, ты совсем не ляжешь спать.
Он закрыл дверь, встревоженный тем, что кто-нибудь может услышать.
- Тебе лучше уйти. Бун будет...
- Буна здесь нет. - Ее глаза вызывающе смотрели на него. - Старик Буни давно в своем клубе. Ты ведь не собираешься завернуть меня как в прошлый раз?
- Паддинг, - сказал Рикс, положив свернутую газету на шкаф. - Я думал, ты поняла, что я тебе сказал. Я не могу...
Она села, позволив простыне упасть. Ее груди были полностью обнажены, и она облизнула губы.
- Видишь, как сильно ты мне нужен? - спросила она. - Только не говори мне, что ты этого не хочешь.
Свет свечей льстил ей. При нем она выглядела нежнее и уязвимее. Рикс начал возбуждаться. Она потянулась, как кошка.
- Ты ведь не _б_о_и_ш_ь_с_я_ Буна, не так ли? - поддразнила она.
Рикс покачал головой. Он не мог отвести от нее глаз.
- Бун говорит, ты не можешь удовлетворить женщину, - сказала Паддинг. - Он говорит, ты почти гомик.
Рикс опустил канделябр.
- Ну, давай, - настаивала она. - Посмотрим, на что ты способен.
Он хотел было сказать ей, чтобы она ушла. Он хотел - но неожиданно не смог себя заставить. В уголках его рта заиграла тонкая улыбка. Почему бы и нет, подумал он. Это будет нехорошо, да, но со стороны Буна нехорошо было все эти годы обращаться с ним, как с грязью, насмехаться и выкидывать всевозможные номера. Ему представлялся шанс отплатить брату той же монетой, и Рикс хотел отплатить. Он заглушил тоненький голосок внутри себя, который убеждал его не делать этого.
- Почему бы и нет? - сказал он, и его голос прозвучал совсем незнакомо.
- Хорошо. - Паддинг игриво отбросила ногой простыню, и ее тело обнажилось для него. - Теперь задуй свечи, и приступим к делу.
32
За два быстро пролетевших часа Бун выпил в клубе несколько порций "Шивас Регал" и проиграл в покер семь тысяч долларов. До него дошло, что старые дружки сговорились его надуть. Когда они смеялись, хлопали его по плечу и подносили огонька, Бун молча обдумывал, как он их уничтожит.
Около девяти он выехал на своем красном "феррари" на тихие улочки Фокстона и пронесся мимо едущего навстречу старенького пикапа. Со злости Бун ударил по гудку, и тот проревел несколько тактов "Дикси". Когда машина с ревом вылетела за пределы Фокстона, Бун выжал акселератор до упора, и "феррари" рванул вперед как ракета.
Надо будет купить эшвилльский Хейт-клуб, решил Бун. За любую цену. Возможно, постоянные члены выставят в фойе его статую. Самое меньшее, что они могут сделать, - это назвать клуб в его честь. Через несколько дней он будет одним из самых богатых людей в мире. Дольше папа не протянет, думал Бун. Но он испытывал смешанные чувства, потому что любил старика. Уолен научил его, как быть крутым. Он научил его, что никому нельзя доверять и что все стараются прикончить друг друга. Когда Бун был моложе, они много говорили о том, что деньги делают человека счастливым. Деньги - это власть, много раз говорил сыну Уолен. Без них мир переедет тебя, как паровой каток. Он приводил Рикса в пример того, чего Бун должен избегать. Рикс, говорил Уолен, мечтательный трус, который никогда не вылезет из дерьма. Уолену доставляло удовольствие, когда Бун бил своего младшего брата.
Тем не менее в Риксе было кое-что, что пугало Буна. Что-то, глубоко спрятанное от всех остальных. Он видел, как это что-то блеснуло в глазах Рикса несколько раз за последние дни. Ненависть и горечь так переплелись, что он мог бы совершить убийство. И Рикс пытался заколоть его в столовой. Бун сожалел, что не дал ему перед всеми в зубы. Рикс, рыдая, выбежал бы из комнаты.
Бун вписывал свой "феррари" в повороты, едва нажимая на тормоза, ухмыляясь от кошмарной скорости. Кэт думает, что все получит, но она крупно ошибается. За неудачу Кэт ему следует благодарить Паддинг: в последний раз, когда Кэт отправилась на увеселительную прогулку в Нью-Йорк на уик-энд, Паддинг шарила в ее шкафу для одежды и обнаружила вход в Тихую Комнату. Паддинг показала ему, что она там нашла, и Бун отнес это прямо Уолену, который в то время еще не замуровал себя в своей Тихой Комнате. Бун никогда не забудет выражения потрясения и отвращения на лице старика. Наверно, покупает это дерьмо в Эшвилле, сказал Бун. К тому же, наверно, тратит на это кучу денег.