— Я понял вашу хитроумную затею, — Уильям снова принялся щипать свою бороду. — Нужен бежавший из плена мейлиндец, который правдоподобно донесет им сведения о наших передвижениях. Своему они поверят. Но вот как его освободить, чтобы он сам поверил в это? Боюсь, в противном случае мы будем только лишь рисковать понапрасну.
— Не беспокойтесь за это. Мой человек сделает всю самую сложную работу. Вам же лишь необходимо создать коридор, чтобы он мог безопасно вывести пленника. Тем более именно ваши солдаты охраняют все выходы из лагеря.
Рыцарь нервно заходил по палатке, то и дело бросая опасливые взгляды на выход, хотя и прекрасно знал, что караул там несут его воины.
— Хитро придумали: нет сражения — нет успеха. Но мне нужно время подготовиться к такому опасному мероприятию, — наконец, решился он.
— Не беспокойтесь, все тонкости я продумаю. Лишь бы ваши солдаты не подвели в нужную минуту. А вот времени у нас совсем нет. Как только армия начнет движение, в ее рядах порядка станет куда больше, чем сейчас.
Несмотря на все опасения Уильяма, осуществить побег одного из офицеров Мейлинда оказалось куда проще, чем ожидалось изначально. Ловкий Дейк легко исполнил роль перебежчика, который «рискуя» своей жизнью спас пленника от неминуемой смерти. В самом же лагере творился такой бардак, что обеспечить незаметное бегство удалось без особых хлопот.
После потекли дни ожидания. Добрался ли пленник до своих? Поверил ли сведениям, что передал ему Дейк? И главное — поверили ли в их истину сами мейлиндцы?
Никто так и не узнал, как было на самом деле. Но, вопреки ожиданиям, выдвинувшаяся вперед армия Сагрия Блейка противника не нашла. Мейлиндцы предпочли отступить и закрепиться на Холодных холмах, превращенных в непроходимые укрепления еще с прошлой войны.
* * * *
— Я не ослышался, командир Твиллер?
— Никак нет. Я не могу выполнить ваш приказ. И на то у меня имеется особое предписание короля. К счастью я не могу делать вещи, которые сродни предательству.
Все, кто в этот день присутствовали в большом маршальском шатре, остолбенели и были способны лишь безмолвно наблюдать за противостоянием Сагрия и Уильяма.
— Все ваши предписания лишь ворох бесполезной бумаги, — с трудом сохранял спокойствие военноначальник. — Я здесь маршал, а не вы! Так что потрудитесь выполнять мои команды!
— Только когда их начнут выполнять наемники с севера, — дерзко отвечал ему Уильям.
— Значит, подчиняться отказываетесь?
— Напротив. Мой приказ — одержать победу над врагом. Но если я слепо поведу наступление на укрепленные холмы, то потеряю единственный боеспособный корпус нашей армии. Кто, по-вашему, будет сражаться дальше? Этот сброд? — Уильям указал рукой на командиров рыцарей Антинары и Шелвида. — Любители быстрой наживы и мародеры умеют убивать только крестьян. Стоит им встретиться с организованной силой и эти вояки разбегутся кто куда.
Командир шелвидцев остался невозмутим, но магистр рыцарей Антинары Гвидо не был намерен проглатывать оскорбление. Человек огромного роста, способный голыми руками завалить на землю здорового быка, легко раздвинул широкими плечами ряды командиров и вышел к столу маршала. Его глаза уже налились кровью, а рука непроизвольно тянулась к рукоятке меча.
— Как ты смеешь, ублюдок, говорить подобное о лучших рыцарях недостойных земель Арондала?! — яростно выкрикнул он. — Что представляла бы из себя твоя жалкая страна, если б не славные подвиги наших воинов?!
— Я еще стерпел бы ваше отношение к себе, но молча слушать, как на словах и на деле унижают мое королевство, — Уильям незамедлительно снял с пояса железную перчатку и швырнул ее с такой силой, что едва не попал в лицо Гвидо. — Я вызываю вас на поединок!
— Господа рыцари, остановитесь, — попытался вмешаться Сагрий. — Не забывайте — мы на войне. А на войне вопросы чести не должны решаться подобным образом.
— Бросьте, Сагрий, — Гвидо брезгливо поднял брошенную перчатку. — Я принимаю вызов! Смерть этого мерзавца только облегчит всем жизнь!
— У храброго рыцаря еще есть шанс сбежать. Иначе завтра утром его бездыханное тело отправится в труповозке обратно в Антинару! — насмешливо сказал ему Уильям.
— Ну уж нет, наглец! Ты еще не знаешь истинную силу рыцарей герцога Антонио!
Антинарец схватился было за меч, но его вовремя остановили. Законы поединков чтили даже во время войны.
* * * *
Солнце сверкало на начищенных до блеска латах. Восторженно и с трепетом следили командиры и сержанты за сражением двух опытных рыцарей.
Они вновь сошлись уже пешими. И вдоволь назвеневшись сталью в очередной раз отступили. Их глаза настороженно изучали противника сквозь узкие прорези забрала, выискивая слабое место для нанесения решающего удара. Дважды воины сталкивались на лошадях и дважды безуспешно ломали копья друг о друга. По правилам вызова теперь им полагалось биться на своих ногах с мечом в руке, пока один из них не свалится замертво или не попросит пощады.
Вот в очередной раз сверкнули длинные мечи над головами и яростно столкнулись в воздухе, не уступая друг другу. Лязгали доспехи, эхом уходили в утреннее небо грохоты ударов, тонули в звоне оружия возгласы воинов. Оба устали, теперь каждое неловкое движение могло стать роковым. Все затаили дыхание, чувствуя близость развязки.
И они сошлись, нанеся чудовищные по силе удары практически одновременно. Словно лепестки цветка, что теряются под напором ветра, слетели срезанные с макушки шлема белые перья и не спеша закрутились в воздухе. И тут же их владелец после паузы величиной всего лишь в мгновение нанес свой удар по открывшейся груди противника.
Сдавленный крик раздался из-под шлема и рыцарь, шатаясь, выронил оружие. С грохотом он упал на землю, щедро поливая пожухлую осеннюю траву своей кровью. Когда оруженосцы подоспели к месту сражения, Гвидо был уже мертв.
На следующий день рыцари Антинары и Шелвида в траурном молчании покинули арондальскую армию. Лишившись их поддержки, маршал уже не мог больше рисковать, стараясь выдавливать мейлиндцев лишь численным превосходством. План молниеносной войны рухнул подобно трухлявому дереву под собственным весом. Наступившая зима заставила прекратить активные боевые действия.
В одну из зимних вьюг королевский гонец привез Сагрию приказ о снятии его с должности маршала.
* * * *
Солдаты походили на живых мертвецов. Все свое время они проводили у костров или в палатках, кутаясь в теплые пледы. Работы по укреплению лагеря почти прекратились. Большинство командиров проводили время с любовницами, пьянствовали, отлучались в близлежащие деревни, где играли на деньги.
С назначения маршалом армии Уильяма Твиллера для них настали тяжелые времена.
Первым делом лагерь был подвергнут внимательному досмотру. Куртизанки, торговцы, жрецы, барды — все были выставлены куда подальше. Созвав командиров и сержантов, Уильям приказал за нарушение дисциплины сурово наказывать провинившихся, начиная с вычетов из жалования и заканчивая ударами кнута. О смертной казни он не говорил, но все поняли, что и до этого не далеко.
— С завтрашнего дня приступаем к укреплению лагеря, — суровым тоном говорил он. — Через неделю необходимо взять крепость в плотное кольцо, чтобы ни одна мышь не проскочила мимо нас. Караул должен быть способен в любое время дня и ночи отбить вылазку противника. За пьянство — сурово наказывать кнутом. Самовольная отлучка из лагеря будет приравнена к дезертирству. Кого поймаю в палатке с блудницей — разжалую в рядовые стражники. Это касается всех здесь присутствующих.
Военный совет недовольно загудел, но маршал тут же обвел толпу пристальным взглядом и все смиренно замолчали.
— Через месяц снег сойдет, тогда я начну наступление на Холодные холмы. К тому времени здесь должна быть железная дисциплина, — добавил он. — За проступки ваших солдат буду спрашивать с каждого по всей строгости.