Чего только не терпел покорно Гунтрам Глазер! Как же спокойно он держался, даже если вы причиняли ему боль! То маленькое игрушечное ружье, которое стреляло стрелами с резиновой насадкой — насадкой, которая присасывалась к цели, — его вы сразу же захотели испробовать на отце, сразу же, когда он подарил его вам на день рожденья. Вы даже не доели шоколадный торт, и когда вам разрешили, то соскользнули со своих стульев, подошли к столу с подарками, чтобы поглазеть, порыться и испробовать все лежащие там подарки; поскольку дни рожденья мальчишек разнятся по времени меньше чем на неделю, их всегда празднуют вместе и подарки дарят им в один и тот же день. Книжки с картинками и металлические конструкторы, которые вы приняли от шефа, шаркнув ножкой и вежливо подав руки, вас едва ли интересовали, и ксилофон Доротеи не очень-то вам приглянулся; новый маленький кукольный театр, подаренный Иной, возбудил ваше любопытство, но самое большое впечатление произвели на вас оба игрушечных ружья, которые подарил вам Гунтрам Глазер.
Я видел и слышал, как они, вставив стрелу в дуло, натянули пружину и выстрелили на пробу в напольную вазу, в стекло двери на террасу. Чмок, и резиновые пробки присосались к целям, а красные стрелы затряслись. Второй их выстрел испытал на себе уже Гунтрам Глазер, он как раз закурил сигарету, когда Тим и Тобиас прицелились ему в спину и стрельнули. Он подскочил как ужаленный и здорово испугался, но всего-навсего дружелюбно им погрозил. Это ему не помогло; в отличие от шефа, который предусмотрительно пригрозил им всего лишь один-единственный раз, чем и избавился от попыток сделать из него мишень, Гунтраму Глазеру пришлось выдержать еще изрядно попаданий; он воспринимал их добродушно, чуть кисловато, но добродушно. Только Ине, объявившей мальчишкам, что представления кукольного театра не будет, если они станут продолжать пальбу, удалось уговорить их оставить эту игру. Повесив ружья на плечи, они налегли на остатки торта и взглядами дали мне понять, что наметили меня своей следующей жертвой.
Когда Гунтрам Глазер разыгрывал представление с куклами, когда говорил пятью разными голосами, когда изображал ветер и сплошной огонь, когда выводил на сцену кладоискателей, разбойников и циркачей — так все на свете можно было забыть. Больше меня, никто, верно, не радовался открытию нового кукольного театра, ведь Гунтрам Глазер объявил, что покажет совсем особую пьесу, пьесу в честь дня рождения; в ней речь пойдет о старом хитром медведе, который забредает на веселый праздник охотников на медведей, — больше он ничего не захотел сказать. Когда он объявил нам об этом, не только я, но Ина тоже захлопала и сразу же сказала:
— Бруно, конечно же, хочет посмотреть, мы тебя сердечно приглашаем, Бруно.
Уговорились, что представление состоится после праздничного кофе, и шеф, согласившись на уговоры Доротеи, тоже решил остаться, только Иоахим извинился, сославшись на якобы неотложную работу в конторе. Наша радость была преждевременной.
Я помню, как удивился Гунтрам Глазер, помню его неудовольствие, когда вошла Магда и сказала, что к телефону зовут Гунтрама Глазера, и не только это, на его вопрос, кто вызывает и нельзя ли попросить позвонить завтра, Магда сказала, что это его близкий друг, он здесь проездом, но имени своего он не назвал. Как озабоченно смотрела Ина на Гунтрама Глазера, когда он нехотя поднялся и пообещал быстро отделаться, шеф и Доротея тоже обменялись взглядом, а один из мальчиков крикнул:
— Возвращайся скорее, не то стрелять будем.
Ина стала разливать нам еще кофе, но руки у нее слегка дрожали, так мне показалось, а на вопрос шефа, кто этот близкий друг, она ответить не смогла. Пауза затягивалась, прошло много времени, а может, нам только казалось, что прошла целая вечность, пока Гунтрам Глазер не вернулся, но когда он наконец пришел, вид у него был крайне мрачный, он не подошел к столу, а из некоторого отдаления сказал, ему-де нужно отлучиться, уладить кое-что, дело, к сожалению, не терпит отлагательства, на вездеходе он быстро обернется. Тут мальчики захотели узнать, когда начнется представление и покажут ли им вообще что-нибудь, и Гунтрам Глазер обещал, что они увидят длинный, на весь вечер, спектакль. Чтобы Ина проводила его до машины, он и вовсе не хотел, но она все-таки встала и побежала следом за ним, а мы, за столом, ни словом не перемолвились, пока мотор не завелся и шины не зашуршали по гальке.
— Так, — сказала Доротея, — а теперь давайте не спеша рассмотрим все подарки.
Но и ей, Доротее, не удалось исправить дело — день рожденья был омрачен, настоящего веселья больше не было, и я ничуть не удивился, когда шеф внезапно вспомнил, сколько ему еще надо сделать до наступления вечера. Прощаясь, он поцеловал Ину, которая все снова и снова подходила к двери на террасу, думая лишь об одном: увидеть Гунтрама Глазера; с новорожденными шеф попрощался легким тычком и предупреждающе поднял указательный палец, меня он хотел было локтем подтолкнуть, но тут ему пришло в голову дать мне задание: отнести срочный пакет на станцию.