Трясун и Гунтрам Глазер оставались, как всегда, вместе, они залезли в заросли карликовых елей — туда, где теперь стоят наши хвойные, — там задремали и даже немного поспали, а когда началась атака и загрохотала пальба, они тоже приняли участие в перестрелке, палили беспорядочно, не покидая своего укрытия. Но во время контратаки их со всеми не оказалось, просто потому, что они не разглядели сигнальных ракет, ветер отнес их в сторону; Гунтрам Глазер и Трясун оставались в своем укрытии, пока не кончились ночные ученья.
Вспугнул их ротный фельдфебель, который слов попусту не тратил, он никогда слов попусту не тратил, он приказал им растянуться на земле и ползти впереди него по-пластунски, и они ползли по-пластунски со всей выкладкой до нашего заболоченного участка, там он заставил их пойти в контратаку, для чего не один раз прогнал по болоту, по наполненным водой ямам, по булькающей трясине, и при этом желал слышать их рев в наступательном задоре. Когда у Трясуна стянуло с ноги сапог, фельдфебель приказал им искать его в трясине, они повсюду ковыряли и тыкали, но сапога не находили, а поскольку солдат не смеет примириться с подобной потерей, им пришлось продолжать поиски на следующий день, в воскресенье.
Фельдфебель был постоянно против них настроен, слишком уж часто обращали они на себя внимание, а самого его якобы только позорили, стоило ему их встретить, и он сразу же находил у них различные недостатки, а чтоб подвергнуть их всяческим наказаниям, ему не надо было утруждать себя выдумкой. Но Гунтрам Глазер и Трясун не жаловались на него, они исполняли все, что он им приказывал, они были очень молоды и порой, видимо, давали ему понять, что ему их не сломить, добиваясь лишь того, что фельдфебель не упускал ни малейшей возможности, чтобы доказать им, сколь велика его власть.
Холле, он приказал им пересечь разлившуюся в половодье Холле, им и другим солдатам их взвода; некий враг занял деревянный мост, а потому у них оставалась единственная возможность перебраться на другой берег, стало быть, шагай в воду с оружием, один за другим, и тот Малыш тоже, этот слабак, которого они прозвали Пекарь за его бледную пористую кожу, ему не помогло, что он пожаловался фельдфебелю на колющую боль в боку и признался, что не умеет плавать, — по знаку фельдфебеля он тоже вошел в Холле, подняв над головой винтовку. Туман поглощал все звуки, сосущие и булькающие, их шлепанье по воде, враг на противоположной стороне вряд ли обнаружил бы их, двигались они против течения, крутясь, нащупывая ногами дно, к низменной части берега. Но тот крик, его и туман не смог поглотить, крик о помощи, крик отчаяния, кто-то его издал; когда Пекарь, по-видимому, не найдя внезапно дна, погрузился в воду, вместе с винтовкой, которую он ни за что не хотел выпустить из рук, он просто пошел ко дну с оружием и стальным шлемом.
Кто был рядом, стали сразу же его искать, они разрывали и ощупывали дно, все время помня о том, чтобы держать оружие над головой, их шатало из стороны в сторону, и кое-кто обмакнул свою винтовку в речку, но Пекаря они не нашли, течение унесло его сразу же на несколько метров дальше. На их крик фельдфебель подступил к самой кромке берега и сразу же понял, что произошло, он не вошел, а прыгнул в Холле, туда, где вода доходила до груди. Он нырнул, в полной форме нырнул и поплыл вниз по Холле, но очень быстро вынырнул, крепко сжимая в руках Пекаря, он потащил его к берегу и дальше на сухое место, где опустился рядом с ним на колени и стал с помощью определенных движений откачивать из легких воду — проделал искусственное дыхание. Двух-трех солдат, стоявших вокруг, фельдфебель послал назад в воду и приказал отыскать винтовку Пекаря. Они ее не нашли, и опять пришлось фельдфебелю самому ее разыскивать, и он сделал это сразу же, как только Пекарь поднялся на ноги, много времени, чтобы поднять оружие со дна, ему не потребовалось.
Как бесшумно пересекать речку, рассказывал шеф, им больше — после всего происшедшего — отрабатывать не пришлось, они зашагали к баракам, скорее, видимо, едва поплелись, а по дороге Трясун и Гунтрам Глазер приглядывали за Пекарем, который тащился между ними, еле держась на ногах. Им разрешено было разойтись по спальням и сменить одежду; после чего они сели вокруг стола и принялись чистить и драить свое оружие, и Пекарь тоже, но он не пришел еще как следует в себя и потому не соображал, что надо делать. Трясун помогал ему чистить оружие, и именно он не хотел примириться с тем, что произошло в Холле, без конца задавал он вопрос себе и другим, не следует ли что-либо предпринять против начальника, который так издевается над солдатами, и он, Трясун, спросил себя тут в первый раз, не следует ли после всего проучить фельдфебеля, но никто не изъявил готовности, даже Гунтрам Глазер.