Мужчина под взглядом магистра застыл и съежился, втянув голову в плечи.
– С тобой я разберусь позже и если узнаю, что ты и правда открыл Римэсу тайны лабиринта, то берегись.
Эктор злорадно наблюдал, как Мелкая побледнел.
– Учитывая состояние Саши, – продолжил магистр. – Ее отвагу и ценность, а также случайность произошедшего – что подтвердят и другие наставники, ее наказание – пять плетей. Эктор. – Мужчина вздрогнул. – Ты знаешь, что делать. Завтра на рассвете. После этого я дам вам три дня на сборы и лечение. Остальные же двинутся в путь сегодня на закате. Все свободны!
Эктор повернулся на пятках и, не обратив внимания ни на оклик Ритера, ни на гневное шипение Мэлкаи, вышел из зала.
***
Он вошел в ее комнату без стука. Просто по привычке. Прикрыл за собой дверь, щелкнул ключом в замке, чтобы никто не потревожил. Даже Эриса сейчас могла бы помешать ему подобрать правильные слова.
Саша сидела на подоконнике и поглаживала перевязанную руку. В комнате остро пахло мечелистом и отваром из лисьего корня, а девушка даже не обернулась, не вздрогнула услышав шаги и щелчок замка.
Она сейчас была далеко от этой комнаты.
Глубоко в своем горе.
– Я его не заметила, – пробормотала она тихо. – Даже когда он упал. – Рука замерла на повязке, а губы искривились, превратив лицо в болезненную гримасу. – Я только хрип услышала, но не поняла, чей он, а когда увидела…
По бледным щекам заскользили крупные слезы.
– Я убила человека. Я ничем не лучше чудовищ, против которых дралась.
– Это не так, – твердый голос Эктора заставил ее крупно вздрогнуть и повернуться к нему лицом. – Это несчастный случай. Вы не желали ему зла.
– Не желала, – Саша кивнула, но мужчине показалось, что она сделала это машинально. Внутренне не соглашаясь с ним. – Не желала, но сделала. Вы были правы... – От ее вымученной улыбки грудь Эктора сдавило холодным обручем. – Вы были правы, когда сказали, что я не должна здесь быть. Может, было бы лучше отдать меня в Приют. Там я бы не убила никого.
– Вы несправедливы к себе, Саша…
– Несправедлива? – она вскинула голову, смотрела так холодно и отстраненно, что Эктор даже в первое мгновение не поверил, что перед ним та самая Саша. – У него осталась семья, ведь так? Мама, папа? Может быть, братья и сестры? Я лишила их сына и брата, потому что была невнимательна.
– Вы спасали свою жизнь.
– Но не ценой чужой!
Эктор сделал шаг к подоконнику, а Саша стиснула зубы и обхватила себя здоровой рукой.
– Что будет дальше? – спросила она резко. – Суд? Я правила знаю, но… что со мной сделают?
Мужчина тяжело вздохнул и остановился у окна.
– Вас уже осудили, – он мог поклясться, что услышал, как ее сердце подскочило к горлу и провалилось вниз. – Из-за вашего ранения и того, что никто не мог доказать, что все случившееся – подстроено, магистр смягчился.
Если можно было так сказать.
– И что со мной будет?
– Пять ударов плетью, у столба. На рассвете.
Он услышал ее короткий истеричный смешок.
– Наказывать будете вы?
Эктор постарался ответить как можно невозмутимее, но внутри все сжалось от чувства несправедливости.
– Я ваш наставник. Я вас обучал и, значит…
– Это наказание и для вас тоже.
– Так и есть. И мне жаль, что так вышло, Саша.
Девушка уперлась лбом в прохладное стекло и прикрыла глаза.
– В нашу первую встречу вы так не думали.
– Многое изменилось.
Быстрый взгляд из-под густых ресниц проехался по лицу мужчины не хуже ледяной сосульки.
– Что, например?
– Многое, – уклончиво ответил Эктор.
Саша прикрыла глаза и ничего не сказала. Медленно тянулись минуты, свет солнца становился все призрачнее, окрашивая комнату в полупрозрачный багрянец.
– Вы мне тоже нравитесь, – вдруг сказала Саша и распахнула глаза, смело встречая ошарашенный взгляд Эктора. – И я готова. Готова отвечать за то, что сделала. Я готова… я не боюсь…
Остальные слова утонули в неразборчивом бормотании и тихих всхлипываниях. Горе, страх и вина скрутились тугим узлом, стянулись, сдавили ее сердце и выплеснулись наружу надрывными рыданиями.
Эктор осторожно коснулся тугой повязки, чтобы не потревожить раны, и впервые заметил, что узкая ладонь Саши без труда умещается в его руке. Она казалась такой маленькой, что горло перехватывало от гнева на проклятого Мэлкаю.