Эктор коротко кивнул, и его рука на моем боку ощутимо напряглась.
С чего это он вдруг так разволновался?
– Рад, что ты в добром здравии, Льер. Как видишь – пришлось взять ученика. И снова стать мастером Игры.
Мастер игры?
– Проезжайте, – Льер кивком указал вглубь рощи. – Мы только вас и ждали.
Когда хилты отошли на порядочное расстояние, я повернулась к наставнику.
– Мастер игры? – изогнув бровь, я переводила вопросительный взгляд с Ритера на Эктора и – обратно.
– Это звание дают сильному телепату, который умеет творить иллюзии. – Слушая объяснение друга, наставник все больше нервничал. – Эктор – один из двух рыцарей, которые могут внушать иллюзии. И единственный, кто может присутствовать в них лично.
– Присутствовать лично?
Ритер кивнул.
– Он способен натягивать личину и становиться частью твоей иллюзии. Не просто внушать, но и взаимодействовать с учеником физически. Это делает иллюзию почти реальной – что усложняет задачу для…
– Подопытного, – бросила я мрачно.
– Испытуемого, – поправил меня Ритер и, откашлявшись, продолжил:
– Второй этап отсеивает слабых здесь, – он постучал пальцем себе по виску. – Едва ли кто-то из них сохранит рассудок.
Вот как.
И это значит, что любой из тех, кого я увижу в иллюзии, может оказаться Эктором? Он будет следить за мной и оценивать. Возможно, даже мешать.
Веселье на грани фантастики, твою мать.
Вдруг меня как молнией ударило.
Если Эктор был способен физически присутствовать в иллюзии, то это значило, что он, под личиной Руслана, зажимал меня на кухонном столе?
На самом деле, а не лишь в моем воображении!
Я думала, что он просто… заставляет меня видеть галлюцинацию, а на деле проник в сознание во плоти и…
Как бы странно это ни звучало.
– Я не стану извиняться, – прошелестело над головой.
– Это я еще в городе поняла, после пламенной речи у статуи.
Мое недовольное ворчание Эктора, кажется, повеселило.
– Не только потому, что это было частью обучения. – Он не двигался, все еще придерживая меня рукой за бок, а другой – управляя хилтом. Но что-то в голосе мужчины заставило меня поежится.
От смущения.
– А почему еще?
– Я не привык извиняться за то, что хотел сделать.
Бах!
Где-то в затылке взорвался пучок петард, а я, пунцовая до самых корней, судорожно вцепилась в шерсть хилта и не повернулась бы даже ради спасения жизни.
Впереди замаячили стены храма, и я смогла вздохнуть с облегчением.
Скоро я окажусь на твердой земле, смогу укрыться в какой-нибудь комнате и немного остыть, перевести дыхание, угомонить колотящееся сердце.
– Я сделаю это снова. – Теплое дыхание коснулось моей шеи, и я кожей почувствовала короткий смешок, слетевший с губ Эктора.
– А как же: "Я должен поступать как ваш наставник"?
Мужчина рассмеялся. Так искренне, что я невольно заслушалась тихими низкими переливаниями его голоса.
Он никогда так раньше не смеялся. Я даже думала, что Эктор не создан для смеха, но нет, ничего подобного.
Еще как создан.
– Не жди пощады, Саша. Ты пройдешь это испытание, как и любой другой ученик.
– И никаких поблажек?
– Только за пределами башни.
– А что я получу, если доберусь до вершины?
Эктор затих. Задумался.
Наверное, пытался понять, спятила ли я окончательно или это шутки у меня такие.
– А чего ты хочешь?
Ха, он думает, что я и правда шучу! По голосу ведь слышно, господин наставник.
– Свидание, – выпалила я не задумываясь. – Настоящее!
– Из меня никудышный кавалер для свиданий.
Я упрямо мотнула головой.
– Как по мне – отличный кавалер.
Эктор хлопнул хилта по загривку, и животина немного ускорилась.
– Пусть будет по-твоему, – тихо сказал он. – Но потом не говори, что я не предупреждал.
49
Ночью я толком не могла уснуть: все ворочалась с боку на бок, крутила в руках подаренный Эктором камень-оберег и рассматривала, как густые тени пляшут на потолке. За окном завывал ветер: швырял в стекло пригоршни пыли и песка, шелестел белоснежными гигантами и раскачивал их ветви над крышей.
Звуков вокруг было так много, что я никак не могла успокоиться и постоянно вздрагивала от любого шороха. Где-то кто-то ходил и хоть точно не натянул сапоги, но половицы под ногами все равно скрипели; мимо двери сновали служители храма, перебрасываясь короткими тихими фразами.