Они проехали мимо стоянки с гниющими остовами машин. Миновали собак, которые за зиму отощали и превратились в скелеты, обтянутые грязной шерстью. И вот теперь все происходило на фоне тех самых полуразрушенных зданий, которые Тузов называл «фортом» и «крепостью».
— Ну что, теперь посмотрим, как танцуешь ты, — сказал Тузов, сплевывая сквозь зубы. Шуля выбрался из машины, а Мульт прогнусавил:
— Вы это… Недолго же? Мне до дому надо.
— Ты едь, Мульт. Мы сами дойдем потом, — ответил Тузов. Шуля встрепенулся:
— Как — сами? Зачем мы его сюда привезли вообще?
Вова успел встать и теперь переводил взгляд с одного пацана на другого. Взгляд у него был не то чтобы затравленный, изумленный больше.
— Ты? — выдохнул Вова.
— Я, тварь, — Тузов ухмыльнулся и опять сплюнул. — Ну что, теперь ты нам станцуешь, крысеныш?
Вова молчал, не зная, что ответить. Шуля, собственно, тоже. Мульт неуверенно спросил:
— Так мне это… Домой ехать, что ли?
— Как хочешь. Нам тут много вопросов надо обсудить.
— В смысле, Туз? — сказал Шуля. — Нам потом что, пехом идти? Не, это фигня. Мульт, жди нас тут.
— Ну… я бенз только прожигаю.
— Так заглуши двигатель, — процедил Тузов. — Или вали, если тебе так надо.
Гнусавый набычился, а Вовка сорвался с места и побежал прочь.
— Держи его! — выкрикнул Тузов. Сам он лишь рванулся на пару шагов, но тут же захромал и поморщился.
Шуля сорвался с места и побежал за Вованом, думая, что быть может, стоит упустить ботана, гнать не в полную силу — двигался ботан как расхлябанная марионетка. Потом Шуля вспомнил бомжа, вспомнил мелькающие в полуметре от затылка вагоны поезда, и решил, что нет, с Тузовым лучше не шутить. Они тут в темноте, уже почти ночь, и бог знает, что может произойти…
Кроме того, ботан много на себя взял, выстрелив из автомата по самому ценному, что есть у парня. Любой бы захотел отомстить.
Впрочем, о состоянии своих яиц Тузов не распространялся, а Шуля не рисковал спрашивать.
Так что он переставлял ноги и улюлюкал на автомате, чтоб запугать и без того затравленного паренька. Потом Шуля ударил Вову сзади по ногам, и тот прямо-таки нырнул в лужу, вызвав одобрительные крики Мульта, который выбрался из машины и участвовал в погоне. Тузов тоже издал звериный вопль и захохотал: он едва поспевал за дружками со своей хромотой. Но вот троица столпилась над беглецом.
— Вставай, тряпка, — Тузов нисколько не брезгуя выудил из лужи Вову. — Щас мы тебе покажем наш форт. Я там кое-что обустроил для тебя, — он подмигнул Шуле и вытащил из кармана фонарик. Яркое желтое пятно высветило бледное лицо Вовы, в капельках грязи, а так же сосульки волос. Шапку он уже давно потерял, куртку перемазал, как и новенькое спортивное трико, подаренное мамой на двадцать третье февраля. Он знал, что спрашивать что-либо бессмысленно. А еще боялся. Ведь если бы его хотели избить, так уже давно бы сделали это, притом не стали бы привозить сюда. Ему жутко хотелось в туалет, его била крупная дрожь, так что зубы стучали. Мокрые штаны липли к коже.
Тузов дернул Вову на себя и впечатал ему кулак в лицо, так что из носу брызнула кровь.
Перед глазами пацана возникли цветные пятна, кровь залила горло и он закашлялся, отплевываясь. Тузов схватил его за волосы и стал топить в луже, приговаривая:
— Сейчас я тебя умою перед танцами, сейчас… Или, может, попросишь прощения? Чего ж ты молчишь, тварь? — Тузов широко размахнулся и Вова увидел кулак, приближающийся как в замедленной съемке.
— Так кто тебе звонил? — спросил отец.
— Мама Вовы. Говорит, пропал, что ли.
— Как — пропал? — недоверчиво протянул мужчина. — И он тоже? Что за ерунда с твоими знакомыми и друзьями творится… Дай сюда трубку! — отец тоже попробовал набрать номер, но сколько не прижимал мобильник к заросшей щетиной щеке, ничего кроме гудков не услышал.
Турка тем временем будто уплыл в полумрак, чуть ли не засыпая на ходу. Перед глазами мелькали обрывки разговоров, строчки дневника, услышанные песни, и казалось, что сейчас среди всего хаоса покажется по-настоящему значимый артефакт. Отец что-то спрашивал, Турка отвечал, продолжая пребывать в подобии медитации, все глубже и глубже погружаясь в транс. Если Вова пропал — а иначе стала бы его мама так паниковать? — значит, его мог достать Тузов. Вспомнить только взгляд Шули. Тогда на вопрос о «ботане», мол, собирается ли Тузов отомстить, Шуля отвел взгляд.