— Он слишком много пил.
— К сожалению, иногда плохие вещи случаются с очень хорошими людьми, Эрни. Ты не должен ни в чем винить себя.
Эрни хотелось просто и уверенно сказать: «Я знаю, все в порядке». Ему хотелось опять стать взрослым и сильным, таким, каким он ощущал себя в последние недели той невероятно тяжелой жизни, которая теперь представлялась не более чем дурным сном. Но язык снова предательски онемел, а из глаз выкатились крупные слезы, которые невозможно было скрыть.
Мягкие теплые пальцы осторожно вытерли струйки слез с его щек.
И он почувствовал, как вместе с этими слезинками его душу покинули страх, тревога, печаль и затаенное отчаяние.
Том снова осторожно взял руки Эрни в свои и мягко повернул их ладонями вверх. Он задумчиво разглядывал грубые мозоли, порезы, ссадины и занозы. Затем исчез в нише, где располагалась кровать с пологом, и вернулся с флаконом (в таком могли бы храниться женские духи) и какой-то штукой, похожей на тонкий пинцет (который, опять же, мог бы принадлежать девушке или женщине).
— Подержи-ка. — Том протянул пинцет Эрни, откручивая крышку флакона. По комнате растекся аромат апельсина.
Том капнул масло на ладони Эрни, мягко втер его подушечками пальцев, аккуратно достал занозы и снова втер масло в кожу.
— Я как будто в салоне красоты…
Том снова радостно хохотнул.
— Кстати, давай приведем в порядок и твои ногти, а то Мистер По скоро начнет тебе завидовать.
Эрни рассмотрел свои ногти: они были длинными, как у старой ведьмы, кое-где обломавшимися, кое-где пожелтевшими, под них набились грязь и пыль… Да уж, есть чему позавидовать…
Том уже протягивал ему ножницы и старую газету. Эрни с удовольствием избавился от «ведьминых когтей».
— Ты, наверное, много умеешь, Эрни?
— Да, я умею пилить, строгать, обтесывать и резать по дереву: дедушка научил меня.
— Это здорово. Но как же тебе удавалось получить работу? Тебе ведь всего…
— Двенадцать. Я говорил, что шестнадцать, показывал, что умею.
— И тебе верили?
— Не знаю. Но я справлялся, а платили мало. Наверно, их это устраивало.
— Пожалуй, что так. Ну что ж, теперь я, по крайней мере, знаю о тебе достаточно. А у тебя, наверно, тоже есть ко мне вопросы?
Эрни даже не знал, с чего начать.
«Вы владеете магией?.. Мы находимся в городе или в лесу?.. Мистер По выступает в цирке?..»
— Этот дом, из которого можно выйти в тот лес, он тоже ваш? — Наконец-то Эрни на ум пришло что-то более-менее вразумительное.
— Дом в лесу завещал мне мой дядя, а в этой квартирке мы с отцом жили всегда, сколько я себя помню. Но ты, наверное, хотел спросить, как нам удается находиться в двух местах одновременно?
Эрни смущенно кивнул. Том снова улыбался глазами и уголками губ.
— Вообще-то, это довольно сложно объяснить словами, но, если попытаться… мы как бы находимся в точке совмещения двух систем пространства. Конечно, я не совсем верно выразился, но, боюсь, яснее не скажешь.
Том беспомощно развел руками.
— Давай я лучше кое-что покажу тебе. — Том подмигнул Эрни и жестом поманил его в прихожую.
Глава 7. Сквозь арку
Они оделись и вышли в подъезд.
Том лучезарно улыбался кому-то.
— Добрый день, Тереза.
— Здравствуй, Том.
Совсем невысокая женщина с тщательно уложенными седыми волосами средней длины, закутанная в темно-бордовую шаль, прикрывавшую даже ее колени, настойчиво водружала фигурку белоснежного ангела, крылья и волосы которого покрывали золотые блестки, на миниатюрную елку, росшую в горшке прямо на лестничной площадке. Ангел соскальзывал с упругой еловой ветки и падал на пол, но женщина настойчиво продолжала свои попытки.
— Тереза, это Эрни. Эрни, это Тереза.
Женщина отвлеклась от сражения с елкой и недоверчиво покосилась на шапку Эрни. Ее темно-зеленые шерстяные брюки с хорошо заметными стрелками были почти такого же цвета, как несчастное дерево, с которым она вела борьбу.
— Твой ученик, Том?
— Именно! Причем один из самых лучших.
Том гордо приобнял за плечи Эрни, выпячивая грудь, будто тот только что завоевал олимпийскую медаль под его руководством.
Когда они миновали усердную Терезу и вышли из подъезда, Том отпустил Эрни и снова по-детски расхохотался.
— Они знают?! — Эрни был откровенно разочарован. Он думал, что стал сопричастным чему-то тайному, чему-то, что открыто очень немногим, он чувствовал себя особенным, достойным… А теперь выясняется, что эту «тайну» знают даже соседи по подъезду…
— Конечно нет. В обычной жизни я учитель истории. В свободное время, так сказать. — Том снова хохотнул. — Но, конечно, они находят меня немного чудаковатым, как ты, наверное, догадался.