Гвендолин украдкой скосила взгляд в его сторону: Айхе протягивал бутылку с водой Аарону.
— Видишь? — улыбнулась Нанну. — Кое-чему он уже научился.
Гвендолин смотрела на него, чувствуя, как недавняя обида блекнет, превращаясь в нелепое недоразумение, а сердце переполняется неизбывной нежностью. Сердиться на Айхе оказалось куда тяжелее, чем прощать. Все-таки у любви имелись и некоторые плюсы.
Успокоенная, Гвендолин задремала, пригревшись возле Нанну. Ее разбудил раскат драконьего рева в глубине грота. И громкий, окрепший голос Айхе:
— …готов попробовать.
— Уверен? — уточнил Алби, боязливо поеживаясь. Мальчик был ниже него на целую голову и, пошатываясь, с трудом держался на ногах, однако от него ощутимо веяло пробуждающейся колдовской силой.
— Уверен, — твердо произнес Айхе.
Гвендолин не впервые наблюдала, как он колдует, и все же каждый новый раз впечатлял, словно первый. Волшебство рождалось в сомкнутых пальцах пульсацией света и разбавляло оранжевый полумрак прохладной синевой. В нервном трепете огня, озарявшего коридор, лицо Айхе казалось острым, осунувшимся, болезненно сосредоточенным, а руки — худыми и чересчур жилистыми: не верилось, будто они способны поднять в небо огромного ящера. Но чары удивительным образом преобразили мальчика: пропитали его насквозь, высветили изнутри, ручейками заструились по обнаженной коже, разлились в прогорклом от копоти воздухе неземным сиянием. И вдруг полыхнули такой глубокой, пронзительной лазурью, какой и в природе, наверное, не существовало.
У Гвендолин оборвалось дыхание. Нанну ахнула. Алби с друзьями таращились, разинув рты. Айхе и сам остолбенел от изумления. Кое-как совладал с бьющим через край потоком необычайного волшебства и в немом ошеломлении уставился на свои ладони.
— Ого, — выразила общее впечатление Нанну. — Никогда не видела ничего подобного.
— Я тоже, — выдавил Айхе. Его рука сама собой вскинулась к груди и нащупала шнурок с пустой, покореженной оправой, в которой недавно красовалась морская раковина.
— Амулет… — пробормотал он в отчаянии. — Он потерялся! Как же теперь контролировать силу?.. Я едва не угробил вас всех…
— Контролировать? — Гвендолин вскочила с пола.
— Кагайя дала его мне, чтобы уберечь окружающих от стихийных всплесков магии, чтобы я никому не причинил вреда.
— И ты поверил?
— А не должен был? С его помощью я перестал нечаянно поджигать деревья и вызывать ураганы.
Гвендолин покачала головой:
— С его помощью ты перестал быть собой. Ведьма заставила тебя надеть амулет, чтобы поработить. Через него она управляла каждым твоим шагом. Я видела, как на арене она высосала из тебя все силы и швырнула прямо под ноги Аргусу.
— Неправда…
— Еще какая правда! — Гвендолин с горячностью сжала кулаки. — Не было никакого договора, Айхе! Ты ничего не заключал с Кагайей. Ты просто надел эту безделушку и превратился в ее раба.
— Неужели? — лицо у мальчишки потемнело. — Только не говори, что это ты разбила амулет.
— Иначе что? Нашлешь на меня проклятие? Неконтролируемо?
Стоять под его испепеляющим взглядом было тяжело. Но Гвендолин не дрогнула, убежденная в собственной правоте.
— Сама додумалась, или кто подсказал? — спросил наконец Айхе.
— Цирцея.
Нанну снова ахнула. Айхе растерялся.
— Пока ты сражался с Аргусом, я пробралась в кабинет Кагайи в замке. И наткнулась там на ее сестру. Только, по-моему, это была не совсем она… скорее, ее призрак или проекция. Просвечивала слегка и исчезла так, словно в воздухе растворилась.
— И она вот так сходу поделилась с тобой догадками?
— Я пряталась под столом, пока она искала амулет, который ты у нее выкрал. А потом сказала… — Гвендолин неожиданно смутилась, припоминая монолог колдуньи в подробностях.
— Ну? — Айхе против воли выглядел заинтересованным.
— Сказала, что договора не существует, есть лишь раковина, но уничтожить ее — только полдела. Нужно еще распутать колдовство. И спросила, хватит ли… моих сил.
Айхе смотрел на нее без неприязни — и на том спасибо, — но по-прежнему недоверчиво. Впрочем, глупо было ожидать, будто он поверит сразу и безоговорочно. Если тебя годами окутывала сеть правдоподобной лжи, выкарабкаться из этой липкой паутины будет не так-то просто.
— Не знаю, угробил бы ты нас, или не угробил, — произнес Алби, — только я еще никогда не чувствовал себя таким… живым.
— Я тоже, — подтвердил Тод, разминая плечи.
— А я готов свернуть горы! — добавил Аарон. — Или выкорчевать с корнем сосну.