Надписи на многих этикетках выцвели до желтизны, но некоторые еще читались. «Против несчастной любви», «От укуса гарпии», «При переломе конечности», «Для заживления колотых ран» — и так далее, и тому подобное. Целая аптека.
Нужная бутылка наконец соскользнула в ладонь, разорвав в клочья усеянную останками насекомых паутину. Жирный черный паук, спешно ретировался, бросив труды своей паучьей жизни. Гвендолин с отвращением обтерла горлышко бутылки рукавом, взболтала мутное содержимое и поглядела на свет. Внутри всколыхнулась расслоившаяся желтоватая жижа. На дне распухла утопленная муха.
Похоже, лекарство оказалось безнадежно просрочено.
Гвендолин скисла, читая и перечитывая этикетку по десятому разу. С надеждой пробежала глазами по прочим пузырькам на полке, тщетно пытаясь вспомнить продиктованную алхимиком инструкцию. Нет, определенно, именно данный… чудодейственный эликсир обещал принести ей скорейшее выздоровление.
В других обстоятельствах она бы не раздумывая вернула сей плод алхимического производства обратно на полку. Но горло разболелось адски, кости ломило, сердце колотилось как бешеное и единственным непреодолимым желанием было упасть и не шевелиться. У нее наверняка подскочила температура. Как бы не кончилось воспалением легких, шутка ли — полночи в холодном, сыром гроте.
Собравшись с духом, она с громким «чпок» выдернула пробку из бутылочного горлышка. В нос ударил залп столь редкостного зловония, что глаза защипало, а в горле зародились спазмы тошноты.
— Скажите, — взмолилась Гвендолин, робко подходя к Дориану, который закончил отщипывать чешуйки и теперь взвешивал их поштучно на крошечных весах. — Я взяла правильное зелье?
— Угу, — промычал тот. — Ноль и двенадцать. Какой редкий экземпляр!
— А много нудно выпить? Оно так… ужасно пахнет. Мне кажется, зелье просрочено.
Алхимик уставился на нее немигающим взглядом. Выпучил глаза. Плотно сжал губы, опустив уголки вниз — чучело, да и только! Впрочем, не лишенное некоего обаяния.
— Пить? — шевельнул губами. — Это перечное зелье, его ни в коем случае нельзя пить!
— Ой, простите, — Гвендолин покраснела. Действительно, могла бы догадаться: такую вонь только для растираний использовать. — Значит, нужно намазать нос? — это убьет ее.
— Шею, шею, какая ты бестолковая! — простонал Дориан. — Откуда ты вообще свалилась?
— Из человеческого мира, — Гвендолин неловко улыбнулась и, чтобы не обижать алхимика, для которого его зелье, безусловно, много значило, щедро выплеснула жидкость из бутылки себе на ладонь. Усердно потерла шею.
— Как интересно, — в глазах Дориана и вправду зажегся огонек любопытства. Сдув со лба прядку волос, он отложил пинцет, которым придерживал чешуйку, и оперся руками на стол. — А скажи-ка, в вашем мире уже изобрели телескопы?
— Конечно, — удивленно ответила Гвендолин. — Всякие разные.
— Как интригующе! — алхимик всплеснул руками. Его необъятная шевелюра всколыхнулась, глаза исполнились фанатичного блеска. — И что?
— Что — что? — девочка поставила бутылку с зельем на стол и благоразумно отступила на шаг: мало ли, какие мысли бродили в этой оранжевой голове.
— Что в них видно? — нетерпеливо подтолкнул Дориан.
— Звезды, — удивление все возрастало.
Можно подумать, в телескоп должны просматриваться глубины океана!
— Планеты, кометы, — Гвендолин напрягла память: что там еще у нас летает в космосе? — Спутники…
— Хм, — Дориан недоверчиво свел брови к переносице. — А высшие сферы? Крыша мироздания?
— Какая ещё крыша мироздания? — оторопела Гвендолин. Местный гений свихнулся.
— Ту самую, которая накрывает нашу вселенную, — с благоговейной дрожью в голосе произнес Дориан.
А ведь точно, вспомнила Гвендолин, Нанну заикалась об астрономии. Уж не небесный ли купол Дориан имел в виду под крышей мироздания? Тот самый, которым благоговейно восхищались древние ученые, почитавшие за истину гигантскую черепаху, трех слонов, плоский кусок суши и колпак с нарисованными звездами? Может, оттого и его собственная крыша слегка того… поехала?