— Стоять! — Гвендолин сурово замахнулась булыжником.
— Кто это там? — прощебетала первая птица.
— На земле, — подхватила вторая.
— Наш друг Айхе?
— Никакой он вам не друг! — Занесенная за голову рука тряслась от напряжения.
— Он мертвый? — плотоядная гримаса на миг исказила бледное лицо первой гарпии.
— Вы убили его?
— Вот тупицы, — буркнула Нанну.
— Зачем вы это сделали?
— Он жив! — выкрикнула Гвендолин. — И вам нечего здесь делать! Убирайтесь!
— Человеческий ребенок нам угрожает, — удивилась первая, по-птичьи наклонив голову влево. Ее желтые глаза насмешливо сощурились.
— Прогоняет, — улыбнулась вторая.
— Но мы не враги.
— Мы можем вылечить нашего друга.
— Там, в горах, у нас есть целебные зелья и мази.
— Мы исцелим его раны.
— Отдай его нам… — медленный шаг, ещё один.
— Назад! — Гвендолин швырнула камень.
Взмахнув крыльями, гарпии отпрыгнули, увернулись от удара и уставились на нее обиженно.
— Так ты платишь за помощь, человеческая девочка?
— Черной неблагодарностью?
— Знаю я вашу помощь! — Гвендолин схватила второй булыжник. Ощетинилась, готовая ударить. Может, силенок у нее было и маловато, зато решимость зашкаливала. В исступлении люди горы сворачивали. — Вы хотите забрать его, чтобы из… изнасиловать! — выкрикнула она отвратительное слово. — И разорвать на куски! А ну прочь отсюда, вы, мерзкие горгульи!
— Что? — две пары желтый глаз полыхнули злобой. — Как ты смеешь обзывать нас!
— Как смеешь обвинять!
— Уличать…
— …в том, чего мы не совершали…
— …и не собирались совершать!
— Ты гадкая!
— Эгоистичная!
— Поганая девчонка!
— Ты убьешь нашего друга.
— Он погибнет по твоей милости.
— Чем ты поможешь ему?
— Чем залечишь его раны?
Шажок за шажком гарпии подкрадывались ближе. Еще чуть-чуть — и наскочат, схватят, и уже не вырвешь Айхе из их железных когтей.
Гвендолин не стала дожидаться, когда это случится. Камни полетели в хищниц один за другим. Секундой позже к ней присоединилась Нанну.
— Валите отсюда! — велела она, несколькими меткими попаданиями отогнав ближнюю тварь. Сил в ее натруженных руках оказалось достаточно, чтобы нанести пару-тройку весьма чувствительных ударов по легким и хрупким, как скорлупа, птичьим телам. Со злобным клекотом гарпии взвились в воздух, теряя черные, как хлопья сажи, перья, но не улетели. Их перекошенные бешенством лица не оставляли сомнений: без добычи они не уберутся. Запах крови растравил их, одурманил, и, стряхнув притворство, бестии заметались над Айхе, пикируя и целясь когтями в грудь. Гвендолин едва успевала подбирать новые камни, Нанну молотила по всему, что подворачивалось.
— Час от часу не легче! — завопила Нанну, когда на арене, откуда ни возьмись, появились крысы. Первый десяток, второй… сотня, другая… Мокрая серая лавина в мгновение ока затопила площадь. Поначалу Нанну еще отшвыривала их ногами от распростертого в беспамятстве мальчишки, но тут одна из гарпий, воспользовавшись ее замешательством и отчаянием, впилась Айхе когтями поперек живота и дернула вверх.
— Уйди! — заорала Гвендолин и кинулась на нее, молотя зажатыми в ладонях булыжниками по птичьим ребрам. Под ее ударами что-то хрустнуло, должно быть, удалось перебить кость. Гарпия зашлась диким ором, разжала когти и, кувыркаясь, грохнулась на землю. Ее товарка издала разъяренный клич, растопырила свои клинки и нацелила их уже не на Айхе — на Гвендолин! Молниеносный бросок — не увернешься, не защитишься, не отобьешься, и Нанну, беспомощно шарившая руками среди крыс в поисках камня, не поможет. Словно в замедленном сне Гвендолин увидела последний бросок.
И вдруг смертоносные лапы кувыркнулись набок и завертелись волчком. Краем глаза Гвендолин заметила, как огромный булыжник — им с Нанну такой и не поднять! — буквально сметает осатаневшую тварь и размазывает по брусчатке. Жалобный визг резанул по ушам, а затем обе гарпии огромными прыжками, спотыкаясь и ударяясь об ограждение, отступили. Улетели они или затаились в сумраке деревьев за ареной, Гвендолин уже не видела. Ее обеспокоили невесть откуда взявшиеся люди. Бледные костлявые, жилистые оборванцы, похожие на оживших мертвецов, поднимались с земли тут и там. Одни вставали, другие, едва поднявшись, вдруг падали обратно. И превращались в крыс.
— Шша, — заскулила Гвендолин, озираясь вокруг сквозь растопыренные пальцы.
— Постой, нет, — стискивая в руке булыжник, готовая защищаться от новой напасти, Нанну помедлила. Выпрямилась. — Это не шша. Обычные люди. Только с них почему-то спадает заклятие.