Никто не воспринял угрозу всерьез.
Я закрыл глаза, пытаясь отвлечься на медитацию. Когда все началось, я тоже медитировал. Смешно сказать, прошло несколько дней, а чудится, целая вечность!
У нас была самая обычная тренировка в Долине Семи Чаш…
Ветер несет с гор запах магнолий. Солнце пронизывает воду светом. Она настолько прозрачная, что видно каждую трещинку, каждый камешек на дне чаши. Долина Семи Чаш получила свое название благодаря реке, которая, спускаясь с гор, наполняла семь небольших, расположенных один под другим бассейнов.
Ступни зарываются в белый песок.
— Холодная! — Минджу зябко кутается в купальный халат, капризно поджимает губы. Худощавая и высокая, она вечно мерзнет. — Почему мы опять тренируемся в ледяной воде⁈
— Да ладно тебе. Не такая она и холодная, — успокаивает ее Яньлинь.
Эта готова плескаться даже зимой! Возможно, один из ее предков согрешил с цзяорен [русалкой], иначе как объяснить, почему округлое лупоглазое лицо многие, тот же Хуошан, например, считают весьма привлекательным.
— Эй, девушки, а я недавно узнал секретный способ медитации — теплый и очень эффективный! — вклинивается Линг.
Проводит пятерней по темным волосам, взлохмачивая их — небось думает, что это выглядит круто: по мне, так напоминает ощипанного петуха, который изо всех сил топорщит гребень. Еще и лыбится как дурак — явно затеял какую-то шалость.
— Ну? — Минджу приподнимает выщипанную бровь.
— Говорю же, способ секретный. Но тебе могу рассказать, на ушко. Если пообещаешь мне помочь…
Минджу заинтересованно склоняет голову, и Линг что-то тихо ей шепчет. Я вижу, как возмущенно расширяются ее глаза, на щеках вспыхивает румянец. Звенит пощечина. Минджу хватает за локоть озадаченную подругу и утаскивает прочь.
— Злюка! — кричит им вслед Линг.
Он ныряет в соседнюю чашу, фыркает, трет покрытые мурашками плечи, пытаясь согреться, но не успокаивается.
— Саньфэн, пошли, подглядим за девочками! Спорим, у Яньлинь грудь больше?
Похоже, пощечина ничему его не научила.
— Старейшина Юи тебе голову оторвет, — предупреждаю я.
— Матушка…
Линг опасливо косится в сторону мастеров.
Учитель Лучань и старейшина Юи пьют чай, наблюдая с холма, как младшие ученики, разбившись на пары, отрабатывают защитные печати. Наставник, по обыкновению, в белом ханьфу с широким темно-зеленым поясом и растительным орнаментом. Старейшина же сегодня предпочла изумрудное ифу. Они хорошо смотрятся вместе.
Учитель, поглаживая короткую аккуратную бородку, что-то говорит, кивая на десятилеток. Старейшина Юи пожимает плечами, улыбается. Я знаю, они дружат с детства, и наставник даже как-то пытался ухаживать за матерью Линга, но не сложилось.
— Ты не представляешь, сколько мороки, если твои родители — старейшины Дома, а дед — его глава, — между тем жалуется Линг. — Держи лицо, веди себя подобающе! Ты должен соответствовать! Еще и спрашивают больше всех. Везет вам с Хуошаном.
Везет ли? Я бы не отказался, если бы учитель Лучань был моим настоящим отцом, ведь других родителей я никогда и не знал.
Бегущая с гор вода и впрямь холодная.
Вдох. Почувствовать, как струи гладят лицо. Расслабиться. Выдох.
Вдох. Открыться потоку. Стать его частью. Представить, как непрерывно движется вода по каменным чашам, наполняя их, перетекая из одной в другую. Как движется фохат по телу. Два потока — внутри и снаружи, разделенные тонким барьером тела.
Они никогда не останавливаются… Никогда? Почему же мне кажется, что внешний замедляет бег? Замирает.
И вокруг уже не вода. Лед.
Сковывает, пробивается иглами под кожу. Душит, обжигая легкие. Проникает в сердце.
— Саньфэн!
Я рвусь, но лед не пускает. Внутри, отзываясь на холод, разгорается огонь ярости.
«Уничтожу!»
— Саньфэн!.. Да очнись ты! Ай! Ты чего творишь⁈
«Все, что мешает! Всех врагов! Уничтожу!»
Это не мои мысли. А чьи?.. Почему-то мне кажется, что у ярости женское лицо.
«Уничтожу!»
— Саньфэн! Открой глаза, — приказывает новый голос, и я настолько привык слушаться его, что не могу не подчиниться и в этот раз.
Я с недоумением смотрю на склонившегося учителя. За его спиной прижимает ладонь к расцарапанной щеке Линг — его взгляд, когда он косится на меня, отнюдь не дружелюбный. Это я его так? Похоже, судя по тому, что Яньлинь и Минджу тоже смотрят на меня с опаской. А чуть дальше толпятся и перешептываются младшие ученики — им любопытно.