Не готов я на такие подвиги. Наверное. Сразу вспомнились мои тренировки по плаванию. С пяти лет — шесть дней в неделю по полтора-два часа. Без праздников и выходных. А на сборах, которые проходили каждые три месяца, тренировки занимали по шесть часов! Правда, и результат у меня был очень достойный. Но снова через все это проходить? Нет, я не ленивый, просто меня всего трясет от воспоминаний. Психологическая травма, думаю, многие с подобным сталкивались. У кого-то музыка, у других танцы или еще что-то под строгим надзором родителей и тренеров. Как же я это ненавидел и долгое время считал, что меня лишили нормального детства. Вот, вроде, и время прошло, принял, подуспокоился. Но мысли о подобном расписании в новой жизни меня приводят в ужас!
Затем вдруг вспомнил, что у моего альбома нет обложки. Особо мудрить не стал, взял картинку с теперь уже своего сайта — ту, где я под дождем. Вроде, нормально получилось. Еще раз посмотрел список песен и сообразил, что некоторая часть из них до сих пор не зарегистрирована в авторском обществе! Отругав себя, залил тексты на сайт и поехал с распечатками лично получать отметку.
Затем заехал поужинать и отправился домой, где засел за компьютер — изучать информацию о гимназии. До начала занятий оставалось все меньше и меньше времени, и надо было понять, чем мне это грозит. Походил по местным форумам, но там было мало информации, зато на официальном сайте красовался список учеников первого года обучения. Всего пятьдесят человек. Среди них была и моя фамилия. Мельком проглядел остальных соучеников. Некоторые фамилии я до этого слышал, но ни с кем лично знаком не был. Глянул на нескольких в социальных сетях. Все, как и говорили, — то мажоры, то дети князей, что зачастую одно и то же. Боюсь, будет не просто.
Еще созвонился с Арасланом и Арсеном. Узнал, как у них дела, как устроились. Мы, когда ехали, договорились, что им нужно дня три, чтобы снять себе жилье и наладить контакты с местными. Оказывается, в городе хватало и татар, и башкир, с которыми они вели какие-то свои дела. В общем, как устроятся в городе, Араслан займется моим обучением, а Арсен будет выступать сопровождающим. Он, вроде, неплохо знает Екатеринодар и обещал поводить меня по злачным местам.
Так-то я до сих пор не понимал, зачем мне их навязали. Ходить с ними по своим делам у меня никакого желания не было, как-то это глупо бы смотрелось. А совсем отказаться тоже не мог. Ураз твердо сказал, что надо. И, если я отправлю их домой, то просто приедут другие. А если у меня возникнут какие-либо проблемы, наличие поблизости людей, которым можно позвонить в любое время дня и ночи, может не раз мне пригодиться. В чем-то он, конечно, прав. Именно поэтому я решил оставить все так, как есть, а там будет видно.
Когда я уже готовился ко сну, в дверь позвонили. Кому я мог понадобиться? Странно, но мало ли что. Пошел открывать, на всякий случай перед дверью накинул на себя каменную кожу. Открыв, увидел Курбатова.
— Вениамин Григорьевич? — удивленно поприветствовал его я.
— Добрый вечер, Виталий. Можно, я зайду?
Отступив на шаг, я пропустил его внутрь. Дождавшись, когда Курбатов разуется и оденет гостевые тапки, пригласил на кухню. Выглядел он мрачным и очень уставшим. «Не к добру», — мелькнула мысль у меня в голове. Сев за стол и поставив свой кожаный портфель на соседний, Курбатов поднял на меня взгляд.
— Что-то случилось? — спросил я, садясь напротив.
— Да, — коротко произнес он и после небольшой паузы продолжил:
— Прими мои соболезнования. Вчера, выполняя задание ИСБ, погиб твой дед, Дмитрий Александрович Шувалов.
— Как это произошло? — мгновенно охрипнув, с трудом произнес я.
— Это уже не секрет — вчера произошел теракт, захват заложников. Санаторий в Джубге. Думаю, ты слышал в новостях.
— Нет, — я покачал головой. По телевизору смотрел только музыкальный канал, никаких новостей там не было, и о теракте я ничего не слышал.
— Способности Дмитрия к иллюзии очень помогли при освобождении заложников, но не уберегли от шальной пули. Я был рядом. Смерть практически мгновенная. Не повезло. Но в любом случае он отдал себя всего, без остатка, совершил подвиг. Вряд ли смог бы пережить откат. Может, так было и лучше.
— А говорил, что бумажки перекладывает, — с укором произнес я. Дед толком никогда не рассказывал, чем занимается. Предпочитал отшучиваться. Не думал, что он участвует в боевых операциях. Тем более, в его возрасте.